Круговая подтяжка

– Позовите врача! – Блондинка изо всех сил заколотила кулаком о спинку кровати! – Вы ничего не понимаете! Он шевелится, значит, живет!

– Он уже не шевелится. Это матка сокращается, – сказала акушерка. – Тебе просто кажется. На этом ребеночке поставь жирный крест. Теперь до следующего раза, как залетишь. – Блондинка вдруг схватилась руками за волосы, забилась на кровати, завыла. Акушерка побежала за Ливенсоном. Брюнетка, опешив от такого поворота событий, примолкла и уставилась на соседку во все глаза.

– Если ты сейчас оставишь беременность, идиот может родиться, – сказала она.

Но блондинка не слушала. Она горько плакала и колотилась головой о подушку.

Пришел Борис Яковлевич, крепко взял ее за руку.

– Пойдем-ка в родовую, посмотрим! – Он поднял блондинку, встряхнул и повел в соседнюю комнату. Следом бежала акушерка со шприцем. Зазвякали инструменты. Зажужжали громче операционные лампы.

– Скоро уже снова станешь небеременной и свободной. – Борис Яковлевич бросил инструменты в тазик и пошел мыть руки. Брюнетка, прислушиваясь, подумала: «Повезло! Значит, эта беленькая разродится первой. А мне еще тут одной придется мучиться!»

– Потерпи, потерпи! – приговаривал доктор. Блондинка замолчала, и только слезы текли по ее щекам.

– Сделай ей успокаивающее да глаз с нее не спускай, даже если запросится в туалет, – шепотом предупредил Ливенсон акушерку. – Еще выкинет тут нам фортель! Вот будет история. Эти молчаливые, часто бывает, молчат, молчат, потом – бац! – и повесятся! Или выпьют чего-нибудь…

Акушерка обещала смотреть. Борис Яковлевич стал помогать женщине тужиться, приговаривал…

Акушерка думала про него: «Хороший доктор!».

А Борис Яковлевич, делая свою обыденную работу, думал, что если пациентки быстро разродятся, он еще успеет часа два поспать. Тоже дело.

Шум мощного мотора на улице, крик и страшный стук в ворота не могли полностью отвлечь доктора от работы. Борис Яковлевич с неудовольствием поморщился. Он не любил резких звуков, криков, движений…

– Неужели нельзя просто и культурно позвонить в звонок?

Азарцев, анестезиолог и охранник вышли на крыльцо. Светила луна. Было холодно – пар шел изо рта. «Афродита уже не к месту стоит тут голышом. Сказать надо Юле, чтобы убрала ее на зиму. А то посмотришь – кожа у самого пупырышками покрывается», – усмехнулся Азарцев.

Охранник взял на всякий случай резиновую дубинку.

– Это, скорей всего, за нашей дамой приехали. Ты там, смотри, зря не махни по машине! – сказал Азарцев. Стук продолжался.

Анестезиолог вдруг посмотрел на часы:

– Как-то уж очень быстро доехали.

Охранник открыл. Огромная машина, как показалось Азарцеву, грузовик, осветила фарами сад и стала въезжать в ворота.

– Вы что! Сюда нельзя! Не положено! – услышал Азарцев голос охранника. В ответ раздались громкие женские и мужские голоса. Матерился охранник, матерились приезжие.

«Нет, это не за дамой», – подумал Азарцев и побежал к воротам. Из своего домика вышел Борис Ливенсон. Анестезиолог тоже решил посмотреть, что происходит, – стоял, освещенный светом старинных фонарей.

– …твою мать! Как девчонку испортить, так можно! А как ошибки исправлять, так не положено!.. – Перед машиной металась фигура какого-то мужика в синей куртке, похожей на телогрейку. Дородная женщина навалилась на ворота со стороны улицы, чтобы охранник не мог их закрыть. Она показалась Азарцеву смутно знакомой. Прямо на земле лежал какой-то продолговатый тюк, завернутый в одеяло.

– Ну, я вам сейчас покажу, гадам! Твою мать!.. Разнесу вас всех, сволочей, к чертовой матери!

«У него же ружье!» – похолодел Азарцев.

– Стой! Не стреляй! – он нагнулся и через газон побежал к мужику.

– Бац! – выстрел оглушительно прогремел в ночной тишине. Белая голова Афродиты разлетелась в куски, дробь оцарапала щеку стоящего рядом анестезиолога, тот кубарем скатился по ступенькам и присел за выступ крыльца.

«Хоть бы каменюка какая под руку попалась», – оторопев, он шарил по земле.

– Кто вы такие? Что вам нужно? – Азарцев шел по газону к воротам. Его фигура в медицинской светло-голубой пижаме светилась во тьме и была видна, как самая ясная цель. – Отойди, – сказал он охраннику, и тот не заставил себя долго ждать.

– Отдай мне этого гада, я его на куски разорву! Где ты его прячешь? – Мужик, потрясая ружьем, орал в лицо Азарцеву.