Круговая подтяжка

А Тина о своем старом романе с Аркадием просто забыла, как будто не было его и все. Любовь к Азарцеву перечеркнула всю ее прошлую жизнь, и узнай она, какие чувства привели Людмилу в ее палату, то поразилась бы. И в голову ей бы не пришло, что она для Людмилы могла быть такой же соперницей, как Юлия для нее самой.

– Все будет хорошо, Валечка! – Люда отослала Тининого отца отдохнуть и теперь сама с удовольствием поправляла ей подушки. – Ты потерпи, после операции сразу будет легче! Все нормализуется – и давление, и сердце. И отеки уменьшатся быстро. Не бойся! У моей родственницы была точно такая же штука. Так она после операции прожила еще двадцать лет.

Людины каштановые кудряшки, спокойный голос убаюкивающе действовали на Тину. Хорошая жена у Аркадия! Тина закрыла глаза, а чтобы Люда не подумала, что она не слушает ее, подняла кверху кулак. В смысле, держусь! Но пассаран! Пальцы ее были как сосиски, кулак полностью не сжимался из-за отека. Люда посмотрела на этот кулак и про себя вздохнула: «Уж пусть бы скорее оперировали. Или туда, или сюда».

– Да она у нас умница! – подошел Барашков. Тине стало почему-то невыносимо видеть и его, и Людмилу. Она сказала:

– Аркадий, не надо со мной так. Я не дебилка. Я все понимаю, только сказать не могу.

«Я их ненавижу? – подумала Тина. – Нет, это неправда. Просто обидно, что все это случилось именно со мной».

Вошла сестра и ввела в катетер очередную порцию лекарства. Рана у ключицы ныла немилосердно. «Да пусть бы уж операция. Хотя бы этой назойливой, мелкой боли потом не будет. Или не будет вообще ничего».

И все эти размышления, разговоры и процедуры происходили под ритмичный, временами прекращающийся, но потом снова возобновлявшийся стук в стену, будто какой-то неугомонный ребенок отрабатывал удары волейбольным мячом.

– У вас ремонт, что ли, где-то идет? – наконец, не выдержав, спросила Людмила. Аркадий ей рассказал про больную, про консультации профессоров, про Дорна, про Мышку, про мужа больной.

– А ты-то ее сам смотрел? – спросила Людмила. Тина тоже раскрыла глаза. Честно говоря, рассказ о чужой головной боли не очень ее взволновал.

– Смотрел один раз, – пожал плечами Аркадий. – Но ничего не нашел. Определил только, что не похожа она на… – Он покрутил у виска пальцем.

– А ну-ка, дай я посмотрю! – вдруг сказала Людмила. – Независимым взглядом гомеопата. Ну, просто из интереса. Дай халат! Денег с тебя за консультацию и за халат не возьму, не бойся!

– А если Дорн увидит? Знаешь, какой начнется скандал? По какому праву я к его больной еще кого-то вожу?

– Ты его изолируй на время.

Барашков с неудовольствием снял халат, Людмила пошла в соседнюю палату, Барашков в ординаторскую к Дорну. Тина вздохнула с облегчением и собралась поспать. Она до сих пор не могла поверить этому счастью – она могла спать. После долгих двух лет бессонницы! И ее не мучили кошмары. Пусть потом случится хоть что, но за эти часы сна здесь, в больнице, она и то должна по гроб жизни быть благодарна Барашкову.

Но дверь в палату вдруг снова открылась, и вошла смутно знакомая женщина.

– Валюха, привет! Ишь куда забралась! Захочешь, так не найдешь.

Тина с неудовольствием выплыла из начала сна, всмотрелась. Это же Анна Большакова! Та самая Аня, с которой они когда-то учились в школе, а два года назад под Новый год по дури пустились зарабатывать деньги пением у кондитерской на углу Цветного бульвара. Боже, пути господни неисповедимы! Неужели для развлечения ты перемешиваешь свою паству, как липкие леденцы в коробке монпасье? Тине вспомнилось, как два года назад ее подруга лежала на узкой койке в ЛОР-отделении после неудачного самоубийства, отвернувшись к стене, а она успокаивала ее. Знала бы она, что через такой короткий срок их роли поменяются!

Теперь Анну было не узнать. Жизнерадостная, нарядно одетая женщина легкой походкой подошла к Тининой постели.

– Лежишь! – сказала она, целуя Тину в щеку, не то ее осуждая, не то просто констатируя факт.

– Лежу. Духи у тебя хорошие, – без зависти и восторга ответила Тина.

– Ага, раз духи чуешь, значит, не все потеряно. – Анна раскрыла дорогую, красивую сумку и принялась выгружать из нее фрукты.

– Забери назад, – попросила Тина. – Я ничего не ем. Даже видеть еду не могу!

– Сама не съешь, медсестрам отдашь! – махнула на нее рукой Анна. – Долго собираешься тут валяться?