Круговая подтяжка

– Да отойди ты! – отодвинул его врач. – В платное, так в платное. В неврологию, так в неврологию.

Он достал и приладил Тине прозрачную одноразовую капельницу, фельдшер вколол туда все, что было нужно – лекарства у них в чемоданчике были, и Тина задышала ровнее. Потом фельдшер спустился за носилками, и они вместе с Барашковым понесли Тину. Уже в машине «Скорой», когда они, несмотря на включенную мигалку, застряли в пробках Садового кольца, Тина непроизвольно сделала на вдохе вот так: «а-а-а-х-р-р!» – И надолго замолчала.

И Барашков с ужасом понял, что следом за этими несколькими «а-а-а-х-р-р!» последует остановка дыхания. Навсегда.

«И как это в комнате может быть самолет?» – напряженно билась в темноте мозга дурацкая мысль, хотя видимые признаки сознания у Тины отсутствовали.

Вдруг откуда-то из громкоговорителя раздался встревоженный голос:

– В первом салоне остановка дыхания! Доктора Толмачёву просят пройти в первый салон!

Тина отстегнула ремень и легко встала с кресла. Она уже видела когда-то этот сон, только теперь самолет не спускался, как тогда, а, наоборот, набирал высоту. Идти можно было быстро, легко. Воздух был свеж и прозрачен. Ноги в легких туфлях на каблуках оторвались от пола, и Тина поплыла. Без особенных трудностей она пробралась, придерживаясь руками за багажные полки, мимо закутка проводниц и выплыла в первый салон. На полу там лежало большое белое нечто, напоминающее странную птицу с усталым лицом. Тело было грузным, бесформенным, сплошь покрытым длинными белыми перьями. Тина вгляделась внимательнее. Что-то в запрокинутом лице существа показалось ей очень знакомым.

«Так это же я. Я умерла и лежу здесь мертвая», – подумала Тина. Существо было неподвижно. Оно не дышало и уже, кажется, не жило. С каким-то странным стеснением, боясь потревожить его покой, она протянула руку, чтобы сбоку потрогать его шею. Под перьями, холодными и блестящими, ничего не шевельнулось. Даже самого малого биения, которое все-таки свидетельствовало бы о жизни, пусть замершей, еле теплящейся, не ощутила под пальцами Тина.

– Что же я могу для тебя сделать? – сказала она существу. – Тут даже трубки нет, не то что аппарата искусственного дыхания… Хотя зачем без него трубка?

Странное раздвоение сознания не мешало Тине соображать. Губы у существа были сухие, не сжатые, с равнодушно, безвольно опущенными концами, что придавало лицу некоторое сходство с печальным Пьеро. Тина осторожно повернула голову существа вбок, при этом почему-то широко раскрылись глаза, закатились и уставились вверх. «Как у заводной куклы», – подумала Тина. Очень светлые, они смотрели туда, где за крышей салона должно было быть небо. Тина вздохнула – мол, вот ведь какие случились дела, бедолага, – и встала перед существом на колени. Привычным жестом она отвела ему челюсть вниз и осмотрела рот и сухой, узкий, птичий язык.

– Гортань свободна, – сказала она и набрала полную грудь воздуха. И – р-раз! – она прижалась собственным ртом к холодным губам существа, с силой выдохнула воздух, так, чтобы он прошел по трахее как можно ниже и попал в бронхи, и почувствовала, как от нажатия ее рук чуть-чуть хрустнули блестящие перья. И – два! – она еще раз выдохнула существу в рот, нажала на грудь и снова вдохнула.

На счете «двадцать четыре» существо чуть заметно пошевелилось, шевельнуло головой и закрыло глаза. На всякий случай Тина выдохнула опять, поймала теперь слабый пульс на шее и пальцем отодвинула веко. Бездонный зрачок в самой сердцевине небесной голубизны повернулся и уставился на нее.

– Ну, вот ведь какая! Как начнет качать, так не остановишь! – чистым, красивым, но очень капризным и недовольным голосом сказало вдруг существо. Вид у него был такой, будто Тина ему уже смертельно надоела. – Хватит усердствовать! Угомонись! Уж и помереть как следует невозможно! – продолжало оно ворчать, и Тина оторопело приподнялась, отодвинулась и стала смотреть, что существо будет делать дальше.

Лайнер уже давно набрал нужную высоту, но мчался все выше в бездонное небо. Стояла звенящая тишина. Кресла с белыми чехольчиками на спинках оказались пусты. Никого, кроме них двоих, в самолете не было.

«А где же экипаж?» – подумала Тина.

Существо еще полежало немного, посмотрело на нее и сделало движение, будто теперь ему нужно встать и расправить затекшие крылья.

– Прекрасно, ты сделала все, что могла! – сказало оно своим необыкновенным, переливающимся голосом, но эта фраза прозвучала достаточно насмешливо. – А теперь подвинься, мне пора!