Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу!

Катя забыла про книгу и смотрела на сестру, широко раскрыв глаза. Они с Викой любили друг друга, хоть и ругались довольно часто, как многие дети в семьях.

– Ты же говорила, что твой Миша хороший. Что он не такой, как все. Что он настоящий мужчина.

– Говорила, да ошибалась. Самый он настоящий слюнтяй и маменькин сынок.

– Вы поссорились? – Кате стало ужасно жалко сестру. Поссорилась с любимым человеком, в институте учиться не нравится, живот болит... Да, Вика требовала участия. – Ну не переживай! Помиритесь еще! А если он оказался плохим парнем, то может, и лучше, что вы расстались!

Вика даже побелела от гнева. Она наклонилась к самому Катиному лицу и раздельно и четко проговорила:

– Я же ска-за-ла тебе, что-бы ты не лез-ла ко мне со сво-ими у-те-ше-ни-ями! Что ты понимаешь в жизни, чтобы меня утешать? Маленькая сопливка! Какое твое дело? Я же не лезу к тебе проверять, как ты учишься в школе и что за оценки у тебя по математике! И ты ко мне не лезь!

– Вика! Какая ты! – Катя обиделась, поджала губы, взяла со стола свою книжку и направилась из кухни в комнату.

– И выкини эту дурацкую книжонку в помойку! – Вика на ходу попыталась выхватить Джона Фаулза из Катиных рук.

– Не отдам!

– Нет, отдашь! – Зазвенела оплеуха, отвешенная Кате, младшая сестра от обиды заплакала в голос и бросилась в свою комнату.

– Дура! Ведьма! Стервоза! Ненавижу! – рыдала она, кинувшись на кровать и в бессилии комкая подушку.

Вике стало стыдно за себя и жалко сестру. Она вошла в комнату, встала на колени у Катиной кровати и засунула голову под Катину руку.

– Ну ладно, не сердись! Ну хочешь, ударь меня так же! Ударь! Ну ударь!

Катя спрятала свою руку под живот и продолжала плакать.

«Ну что это такое? Сидела читала, никого не трогала, вдруг явилась сестра, налетела, как фурия, обозвала, накричала, избила...» Катя зарыдала с новой силой и плакала до тех пор, пока не почувствовала, что Вика тоже заливается слезами. У самой Кати глаза частенько бывали на мокром месте, но чтобы Вика плакала? Этого Катя за ней не замечала. Она прислушалась. Точно. Катя осторожно повернула голову, приоткрыла глаза. Изо всех сил сдерживая рыдания, Вика кусала губы и молчала. Но вот слезы бурными потоками полились из ее глаз на Катину подушку, ее затрясло как в лихорадке. На подушке под Викиным лицом вмиг образовалось мокрое пятно.

– Ты не сдерживайся! Плачь громко! Так легче будет! – Катя приподнялась и погладила сестру по спине.

И точно! Внутри у Вики будто что-то прорвалось, она закашляла неожиданно лающим басом, а потом вдруг начала делать такие движения, будто подавилась.

– Нужно воды! – испугалась Катя.

Она побежала на кухню, притащила оттуда стакан с водой и с ужасом наблюдала, как у Вики стучали зубы, когда та пила.

– Ложись под одеяло! – Катя забрала пустой стакан. – Ты, наверное, заболела!

– Дай мне подзатыльник! Как я тебе! – вдруг жалобным голосом попросила Вика и подвинула к сестре голову. Та подумала немного и осторожно дернула сестру за мелированную прядку. – Ты что, с ума сошла? – Вика повернулась к ней, села на постели и вытерла мокрое лицо тыльной стороной ладоней. – Больно же! Дали тебе волю, так стала дергать!

Она еще немножко повсхлипывала, потом замолчала. Посидев некоторое время на постели, она встала и подошла к молчащему телефону.

– Так кто же все-таки звонил маме?

– Откуда я знаю?

– Не тетя Нина? (Девочки издавна звали Нину по-родственному «тетей».)

– Нет. Ее я бы сразу узнала. Да и она меня всегда узнает. К телефону ведь сначала подошла я.

– И что эта женщина сказала?

– Ничего не сказала. Она меня по имени-отчеству назвала. Думала, что я – это мама. «Татьяна Семеновна? Добрый день». Ну, я тут же ее и поправила. Сказала, что сейчас позову маму.

– Лучше бы ты с ней вместо матери поговорила. По крайней мере узнала бы, что она хочет.

– Откуда я знала? Маме часто родители учеников звонят. И это, наверное, тоже мать какого-нибудь двоечника.

– Угу! И после разговора с матерью двоечника она быстро собралась и убежала? Оценки исправлять? Ну уж нет! Совсем непохоже. А голос у той женщины какой был?

Катя задумалась.

– Обыкновенный. Ну, может быть, немного вкрадчивый... Она так осторожно спросила: «Татьяна Семеновна?»

– Точно. Это она.

– Кто она?

– Мишкина мать. Она всегда слова произносит так осторожно, будто у тебя что-то выпытать хочет, а сама боится свой секрет выдать!