Удар из прошлого

– Что-то сердце прихватило. На улице. Не успел до машины дойти. Хорошо, аптека рядом. Ой, черт. Вот всегда так. Не вовремя. Ой.

– Врачам показывался?

– У меня врожденный порок сердца. Ох, давит, не могу. Прилягу.

Боков спиной повалился на кровать. Тихо постанывая, не отпуская руку от груди, смежил веки, будто заснул.

* * * *

Пятидесяти восьмилетний дядя Коля Попов жил бобылем на окраине Черниховки, деревни в двенадцать дворов. Отсюда, из этой самой деревни, он выезжал редко, однако все же умудрился сделать две ходки на зону. В первый раз получил пятерочку за воровство колхозного имущества. Второй раз за Попов сел за хищение госсобственности, двух машин шифера.

Районный прокурор устроил дяде Коле командировку на шесть лет в республику Коми. Под Ижмой Попов научился сколачивать ящики под тару и шить из брезента рабочие рукавицы. Там же к дяде Коле, человеку крестьянского происхождения, прилепили кликуху – Мозоль. В тот год, когда Попов снял все казенное и поехал в родную деревню, умерла его жена. Не дождалась месяца до возвращения супруга.

Черниховка, даром, что относительно недалеко от столицы, встретила блудного сына нищетой и полным запустением.

В прежние добрые времена деревня входила в колхоз «Красный путь», убыточное хозяйство худо-бедно кормило крестьян. Но колхоз развалился, работы не стало, люди побросали дома и разъехались. Лишь десятка полтора бывших колхозников, в основном стариков, которым некуда податься, не тронулись с места, остались доживать век в деревне.

Возможно, находись Черниховка в другом месте области или района, и жизнь здесь была бы другая. Но с местоположением деревни не повезло. Здесь не селился на лето обеспеченный московский люд, здесь не строили особняков, а деревенский дом нельзя было продать горожанам за самую мизерную, смехотворную по нынешним временам цену. Всему виной свалка отходов, территория которой, обнесенная трехметровыми столбами, обмотанная колючкой, начиналась в километре от околицы.

По периметру свалки понатыкали вышек, а на вышках торчали день и ночь солдаты внутренних войск. Поговаривали, что отходы, что закапывали в землю на территории свалки, не совсем обычные. Якобы тут, возле Черниховки, находится радиоактивный могильник. И свозят сюда всякую дрянь с атомных станций.

Лично дяде Коле от такого соседства ни тепло, ни холодно. Радиации он, как и всякий человек, не чувствовал. И сильно подозревал, что по телевизору о вреде облучения стильно привирают. В мутантов, детей, рождавшихся с двумя головами или тремя ногами, не верил. Про такие страсти он только в газетах читал, и полагал, что люди-уроды – плод воображения досужих столичных шутников, зарабатывающих себе на пропитание дурацкими выдумками. Но выдумки выдумками, а сам дядя Коля, чего судьбу искушать, на территорию свалки никогда не совался.

Военные грузовики в сопровождении милицейский машин проходили по Черниховке два раза в месяц, по ночам. Обратно шли налегке, пустые. Гул автомобилей затихал за дальним лесом, а деревня долго не могла заснуть. А за забором из колючки ещё пару дней и ночей скрежетал экскаватор, закапывая глубоко в землю похожие на обычные бочки свинцовые контейнеры с каким-то дерьмом.

Четыре года назад на военные грузовики перестали появляться в Черниховке. Неизвестно куда увезли экскаватор. Затем сняли часовых с вышек, охранение по периметру свалки. Территория могильника оказалась заброшенной, заросла бурьяном и сорным подлеском. Заградительные столбы местами покосились, а то и вовсе попадали. Когда увезли последних солдат, забыли и о деревне. Сюда больше не приезжала передвижная автолавка. Чтобы купить хлеба приходилось ездить на велосипеде аж за семь километров.

Когда в начале лета возле деревни стали гореть леса, о Чениховке снова вспомнили. Дважды сюда приезжал какой-то агитатор из области, нагнал страха. Убеждал стариков уехать, временно поселиться в пионерском лагере в двадцати километрах отсюда. Бесплатная кормежка, все условия и так далее. А там или пожарные справятся с огнем, или дожди пойдут, и люди смогут вернуться.

За жителями Черниховки прислали автобус. Кто хотел – уехал. Дядя Коля остался сторожить имущество. Трех кур, пять литров прозрачной, как слеза младенца, самогонки, допотопный телевизор «Темп» и почерневший от времени дом, который всем, кроме хозяина, без надобности.