Любовь, похожая на смерть

– Я добирался на своей машине… – Девяткин почувствовал, как при слове «такси» у него задергался левый глаз; со стороны казалось, что он из озорства весело подмигивает лейтенанту. – И вообще, это не имеет отношения к делу. Хозяйку опросили?

– Так точно. Протокол на кухонном столе. В квартире найден бидон браги, которую старуха использует для изготовления сивухи. И еще самогонный аппарат. Брагу мы вылили в канализацию, самогонный аппарат будет конфискован.

– Не горячись, лейтенант, – покачал головой Девяткин. – Позови бабку.

Бабушка Маруся уже сама протиснулась в комнату. Услышав, что начальник из Москвы вроде не хочет отбирать у нее самогонный аппарат, она почувствовала, как в сердце снова забрезжил свет надежды. Слабый неверный свет, словно лампадка в церкви. Бабка протерла уголком платка мокрые от слез глаза и снизу вверх посмотрела на Девяткина, представительного мужчину в хорошем костюме и при галстуке.

– Я ему говорила, что к врачу надо, – не дожидаясь вопросов, начала старуха. – Сколько его уговаривала. А он ладит одно: ушиб ногу, она сама заживет. Вчера вроде ему лучше стало. Он домой засобирался. Ну, за столом с ним посидели на прощание. Он в свою комнату вернулся, полежал. Уже надо на автобус идти. И вдруг как заорет от боли! Горсть таблеток выпил, ничего не помогает…

Бабка горестно замолчала, вспомнила про самогонный аппарат и выдавила из себя еще пару слезинок.

– И чего дальше? – поторопил Девяткин.

– Так и мучился всю ночь, – ответила старуха. – И меня замучил. Звал и говорил, что надо позвонить знакомому врачу. Просил, чтобы я набрала телефон того врача. Он номер хорошо помнил, да вдруг забыл. Записывать надо, тогда не забудешь. А потом Ахмед вроде как в беспамятство впал…

– И когда же это случилось? – спросил Девяткин. – Ну, когда он ногу ушиб?

– Вот на численник смотри, – бабка ткнула пальцем в висевший на стене календарь. – Вот число. Ровно девять дней назад.

Девяткин распахнул окно, позвал с улицы старшего лейтенанта Лебедева. Вдвоем они быстро обыскали комнату, но не нашли ничего интересного. Кое-какие тряпки в чемодане, нетронутый пузырек с таблетками, бинты. В потертом кошельке четыреста двадцать долларов, небольшая сумма в рублях, две женские фотографии и дисконтная карта магазина ювелирных изделий «Лазурит».

– Я в комнату заглянула, он на кровати сидит, – сказала бабушка Маруся, когда Девяткин показал ей фотографии. – Сидит и смотрит на фотографию. Ну, чернобровая женщина, на цыганку похожа. Я спросила, мол, что за баба на карточке. А он замялся так, помолчал и говорит, что это родственница. Жена брата или кто… Не помню уж. Ну, врал, собака такая. Он всегда врал, когда я спрашивала.

– Видно, это жены его, – выдвинул версию Лебедев. – Обе женщины южного типа.

– Да, похоже, это жены Ахмеда, – кивнул Девяткин, понимая, что та единственная ниточка, что вела к истине, оборвалась около часа назад в этой каморке, на этой вот тахте, на простынях, испачканных засохшей кровью. – Черт возьми…

Он вышел на кухню, включил верхний свет и стал разглядывать дисконтную карточку магазина «Лазурит». Если верить надписи на обратной стороне, ее обладатель получал право на покупку любого ювелирного изделия со скидкой пятнадцать процентов. Карта похожа на обычную банковскую, на ней есть магнитная полоса с секретным кодом, а также светлый прямоугольник, где стоит подпись владельца. Сощурив глаза, Девяткин присмотрелся внимательнее. Буква В с точкой. А дальше подпись владельца, довольно разборчивая: Панич. Покойный строитель не похож на постоянного посетителя ювелирного магазина, которому предоставили скидку. Но кто такой В. Панич? Это женщина или мужчина? И как дисконтная карта оказалась в кошельке Ахмеда? Девяткин позвал старшего лейтенанта Лебедева и приказал:

– Срочно свяжись с нашим информационным центром. И выясни: были или нет в Москве и области зарегистрированы заявления граждан по поводу исчезновения родственника или знакомого с фамилией Панич. И еще: возможно, Панич числится среди людей, умерших насильственной смертью в ближайшие две-три недели. Фамилия редкая, быстро найдут.

– Разрешите вести переговоры с улицы или из вашей машины? – попросил Лебедев. – А то в этом клоповнике дышать нечем.

Через полчаса он вернулся и доложил, что три дня назад поступило заявление от некоей Нины Семеновны Панич, пятидесяти восьми лет, проживающей на соседней станции Дачная. Нина Семеновна сообщает, что ее дочь Вера исчезла девять или десять дней назад и до сих пор о месте ее нахождения ничего не известно. Точнее, она выехала по делам в Москву, но обратно не вернулась. Адрес и телефон прилагаются.