Любовь, похожая на смерть

– Твоя машина? – спросил Вова.

– Документы в бардачке, – ответил Гурский. – Там все написано.

– Эти, что ли? – Вова достал из штанов сложенные вчетверо бумаги. – Ты, зараза, по-русски объясни, что в них сказано.

Гурский посмотрел на запястье левой руки, но часов на месте не оказалось. Бродяги, заметив этот взгляд, засмеялись. Пистолет, лежавший в кармане, оказался в грязных лапах молодого бродяги. Бумажник и ключи от машины у Вовы. Гурский постарался представить, сколько времени он находился в забытье. По всем прикидкам выходило около часа. Видимо, по затылку ему врезали эти малолетки, потом обшарили карманы своей жертвы. И сбегали за Вовой, потому что не могли сами решить, как поступить с машиной. Гурский подумал, что мотор в тачке выключен давно, значит, в багажнике нет вентиляции. Эта мысль обожгла словно кипяток. Из багажника не слышно стариковского кашля. А ведь Романенко все время кашлял, когда ехали сюда.

– Пожалуйста, откройте багажник, – придушенным голосом попросил Гурский. – Красная кнопка на брелке. Нажмите. Там человек. Он может задохнуться, если…

– Пошел в задницу, – ответил Вова. – Тут я приказываю.

– Но я прошу…

– Заткни пасть. И говори, только когда спрашивают. Чья машина?

Гурский почувствовал легкое головокружение.

– В документах написано, что тачка зарегистрирована на московскую фирму «Комтер», – сказал он. – Фирма занимается оптовой торговлей компьютерами. А я сотрудник другой фирмы. В моих документах указано, где и кем я работаю.

– Класть я хотел на тебя и твои документы, – Вова плюнул на асфальт. – Я о машине спрашиваю. Сколько она в Москве стит? Ну, цена у нее какая?

Гурский ответил, парни многозначительно переглянулись.

– Но без документов она будет стоить десятую часть этих денег, – добавил он. – Даже меньше того.

Видимо, и эта, урезанная вдесятеро цифра поразила воображение присутствующих оборванцев. В тусклых безжизненных глазах Вовы загорелся живой огонек.

– Не врешь? – он сглотнул набежавшую слюну. – Ты поможешь нам ее толкнуть. Потому что… Потому что ты знаешь, как это делается. Я через час приведу одного солидного человека, покупателя. А ты ему все расскажешь об этой машине. И с документами разобраться поможешь. У нас тут с бумагами проще, чем в Москве. Была бы машина, а документы можно другие купить. Ты пока сиди. И не чирикай. Если захочешь навострить лыжи, башку отстрелим.

Гурский подумал, что ворованная машина – это не пакетик с героином. Ее не так легко продать. А бросать новую импортную тачку, которая стоит целое состояние, в этом проклятом подвале, по мнению этих бродяг, – верх идиотизма. В подвале должен остаться только его труп, обезображенный или сожженный.

– Послушайте, я прошу вас, – сказал Гурский. – Это ведь не очень большая услуга – откройте багажник машины. Я ведь согласился помочь вам в ее продаже.

– Еще бы ты не согласился, гад. Тебе сказано: не открою. Или ты совсем тупой? У машины будет новый хозяин. Пусть он и лазает по багажникам.

– Внутри ценные вещи, – сказал Гурский. – Вы сможете забрать их себе. И продать.

Вова заколебался, он вертел в руке брелок, но не решался открыть багажник, опасаясь, что там персонально для него припасена какая-то гадость. Он не мог предположить, какая именно, но настойчивость, с которой московский сукин сын просил об одолжении, настораживала. Любопытство тянуло Вову к машине. Он подошел к багажнику и стал рассматривать брелок. Гурский чувствовал, что головокружение проходит. Он подтянул к себе обе ноги, согнув их в коленях. На правой голени была закреплена кобура с короткоствольным малокалиберным револьвером, в барабане которого умещалось четыре патрона. Как только Гурский очнулся, он почувствовал, что кобура на месте. Но цел ли револьвер…

Он коснулся пальцами кобуры и понял, что оружие на месте. Оставалось приподнять штанину, расстегнуть липучку на матерчатой перепонке, и револьвер сам прыгнет в руку. Но рядом стояли два вооруженных парня. Один из них выстрелит первым. Даже если Гурский проделает все движения молниеносно, он не успеет поднять ствол и произвести выстрел. Потому что к тому времени будет убит.

– В багажнике много всякого добра, – сказал он. – Там бинокль. И еще новый карабин. Ценная вещь. А патроны к нему под задним сиденьем.

Вова, облизав сухие заветренные губы, наконец решился: нажал на кнопку. Потянул вверх крышку багажника, на его физиономии появилась брезгливая гримаса. Двое парней отступили от Гурского, им тоже хотелось сунуть свои носы в багажник. Посмотреть на карабин и бинокль. Ближний малый опустил ствол пистолета, сделал пару шагов назад. Его друг повернулся к машине вполоборота.