Раскрутка

После обеда вездеход скрылся в зарослях камыша. А дядя Вова, продолжив наблюдение, решил, что если это и артель, то не рыбацкая и не браконьерская. Какого черта рыбакам прятаться в камышовых зарослях за пять километров от моря. Где их сети и снасти? Тащить сюда рыбу дорогое удовольствие. Да и той рыбы, что привезли, едва хватит на прокорм мужикам. Дядя Вова пошел по следу вездехода и наткнулся на огромную плантацию марихуаны, кусты вымахали в человеческий рост. На многих уже появились семена.

Тут все встало на свои места, ясно, что это за артель и почему псевдорыбаки забились в такую глушь. Марихуана – сорняк, который растет где угодно. А здесь, на лиманах, при жаре и безветрии, она входит в силу не за восемь месяцев, как обычно, уже месяцев через шесть появляются первые цветы и семена. Отличное место: растения не нужно удобрять, потому что земля жирная, плодородная, воды вдоволь. Рабочие на плантации срезают кусты, доставляют их в лагерь. Там марихуану сушат, подвесив стебли к потолку одного из бараков. А поскольку вентиляция плохая, а ветра тут нет, для быстрой просушки используют кварцевые лампы. Поэтому и дизель работает без остановки.

Те работяги, что вкалывают в лагере, не только сушат траву, но и разделяют готовый товар по сортам. Высший сорт – цветы и семена на самой верхушке женских особей. Второй сорт ростки верхних листьев тех же женских особей. По третьему сорту проходят верхние листы. Мужские особи, листья, побеги – низший сорт, цена на такую дрянь бросовая. Поэтому, чтобы взять хорошую цену, в артели сортируют товар на месте. Видимо, покупатель приезжает не слишком часто и забирает все, что успели заготовить. Сейчас, когда трава поспела, начинается страдный сезон. Если раньше выбирали отдельные кусты, то сейчас срубят все, потому как ждать дальше нет смысла. Только лишний риск. Сбросят товар, запасутся семенами и закроют лагерь до весны.

– По периметру лагеря нет ни колючки, ни ловушек, – добавил дядя Вова. – Мужики вкалывают за деньги. А если кто захочет срыгнуть, далеко не уйдет. Охраны в лагере всего четыре человека. Может, пятый где был. Вооружены ружьями и карабинами. Начинать лучше под вечер. Никто не ждет плохого, все мысли только о жратве.

– Правильно мыслишь, – кивнул Безмен.

Он глянул на часы и решил, что сейчас самое время выдвигаться. При самом плохом раскладе на месте они будут уже через полтора часа. Если фарт покатил с самого утра, значит, и к вечеру удача будет играть за их команду.

– А я вот никогда людей не убивал, – неожиданно брякнул Шест. – Ментов и сук убивал. А людей нет.

– Это гниды, а не люди, – ответил Безмен. – Показать бы тебе фотографии тех женщин, что они расписали, ты бы по-другому запел. Нашелся великий гуманист. Людей он не убивал.

Через четверть часа группа Безмена снялась с якоря и пошла строго на запад.

Глава шестнадцатая

– Эй, ты! – На краю ямы стоял охранник. Он поманил Радченко пальцем: – Выбирайся. Живо.

Радченко воткнул лопату в землю, вскарабкался по склону наверх и отсюда, с высоты, оглядел свою работу. Сбросил рукавицы и отряхнул штаны. Он тянул время, хотя в этом не было никакого смысла. Дима до последнего надеялся, что Таран за своими делами забудет о нем, но тот не страдал провалами памяти. А вот складную и убедительную историю, такую, чтобы поверили сразу и окончательно, придумать так и не сумел. После вчерашних побоев голова раскалывалась от боли, а упражнения с лопатой не располагают к размышлениям.

– Ну и яма, знатная будет землянка, – сказал он. – И экскаватор не нужен.

– Не нужен, – согласился охранник. – Ты быстрее копаешь. Пойдем, Сергеич тебя кличет.

Радченко лениво поплелся к палатке, чувствуя слабость в ногах. На ходу он вытащил бритвенное лезвие из кармана штанов и незаметно сунул в рот, зажав его между зубами и внутренней стороной щеки. Охранник приказал остановиться, прежде чем пустил в палатку, обшарил карманы.

– Веревка-то тебе на кой хрен? Удавиться?

– Веревку использую как отвес, – ответил Радченко. – Подвязываю груз, проверяю, ровные ли стены у землянки.

– А-а-а.

Дима откинул полог, вошел в палатку, прижал ладони к швам брюк, как солдат в карауле, хотел что-то сказать, но передумал. Таран после обеда подремал на походной раскладушке, физиономия выглядела помятой, будто на ней кто-то долго сидел. На столе пускал пар электрический чайник, на газете – горсть карамелек и раскрытая пачка сухого печенья.