Раскрутка

Когда у Дунаевой состоялся первый сольный концерт в Театре эстрады, Лунева уже в третий раз выскочила замуж, на этот раз ее суженым оказался настоящий босс, который принимал решения, а не надувал щеки. И двери Останкино сами по себе распахнулись для Ольги Петровны.

Сегодня для нее не было на свете человека, с которым можно позволить себе откровенный разговор, – только Лунева. Теперь она жила с шестым мужем, не чаяла в нем души и берегла как зеницу ока. Втайне надеялась, что это ее последний, по-настоящему счастливый брак. Возможно, ее единственная и неповторимая любовь. И пусть нет детей, зато есть спокойная, благополучная жизнь. Есть муж, за которым она как за каменной стеной.

– Я всегда говорила, что твой Игорь Перцев – просто отродье, – сказала Лунева. – Делать фотографии в то время, когда вы занимаетесь любовью. С ума сойти. А потом принести эти снимки мужу. На такое, знаешь ли, не каждый способен. Такой подлости не ожидала даже от него. И Гвоздев хорош, вареный таракан. Только курит и пеплом сорит. Такой флегматик, тихоня. Но только с виду. Как до денег доходит, он кому угодно горло перегрызет, но своего не упустит. Неужели эти подонки – мужчины? Не понимаю… Просто голова идет кругом. Сколько тебе нужно денег?

– Тысячи две баксов, – ответила Дунаева. – Перекручусь пока.

– Да, когда-то мы умели жить на копейки, – вздохнула хозяйка. – А теперь две тысячи долларов – та мелочь, которую даже за деньги не считаешь. Ну, при сегодняшних ценах удивляться нечему. Тебе этого точно хватит? Может быть, надо больше? Не стесняйся. Для нас с Ромой такие деньги – пустяк.

– Хватит и этого.

– Я спрошу только своего Ромочку. – Лунева поднялась с дивана. – Ты не волнуйся, он не откажет. Это так, ради проформы. Просто любит человек, когда я спрашиваю его о деньгах. И о всяких делах. Ну, нравится это ему.

* * *

Майор Девяткин, развалившись на переднем сиденье служебного «форда», наблюдал, как стайка воробьев совершает налет на мусорный бак, куда только что высыпали засохшие хлебные корки. Голубям, подлетевшим с опозданием, добычи почти не досталось. Зрелище оказалось не самым захватывающим, Девяткин перевел взгляд на темный колодец арки, в котором маячил одинокий пешеход. Старый двор был пуст, если не считать той старухи, что выбросила хлеб. Бабка торчала у дальнего подъезда и грелась на солнышке, задрав кверху лицо. «Мерседес» Дунаевой стоял возле невысокой кирпичной стенки, отгораживающей от проезжей части большую клумбу и пару хилых каштанов. Сейчас певица в гостях у подруги юности, и сколько времени проведет там, предаваясь воспоминаниям, сам черт не знает.

– Давай, Саша, пока никого нет, действуй, – приказал Девяткин старшему лейтенанту Лебедеву, сидевшему за рулем.

– Может, подождать, когда старуха уберется?

– Старуха дальше своего носа ничего не видит.

Девяткин прикурил сигарету и стал наблюдать, как Лебедев, выбравшись из машины, огляделся по сторонам и неторопливо двинул к «мерседесу». Поравнявшись с машиной, остановился, глянул вниз, наклонился, будто хотел завязать шнурок. Мелькнуло скошенное лезвие сапожного ножа. И вошло по самую рукоятку в заднюю покрышку автомобиля. Еще один удар. Лебедев завязал шнурок, отошел в сторону, постоял в задумчивости, глядя на спустившее колесо. И так же неторопливо вернулся обратно. Лебедев грустно вздохнул и сказал:

– Ни одна гадалка на свете, даже Генеральный прокурор не ответит на простой вопрос: почему на свете нет счастья?

– Это в каком смысле?

– В том смысле, что я два месяца встречался с одной девчонкой, она работает менеджером в спортивном зале. Симпатичная, вся из себя. Ну, вроде все на мази было. Цветы ей дарил, то да се. Дело шло не к свадьбе, а к интимным отношениям. И вдруг она меня бортанула. Ни с того ни с сего. Увидел ее на улице с одним хмырем. Такой мозгляк, ни кожи ни рожи. Кривоногий, как падла, и плешивый. Короче, тошно вспоминать.

– Значит, ты месяц вхолостую встречался с девушкой? – выпучил глаза Девяткин. – И не перешел от вздохов к делу? Это ты серьезно? Господи, ну и дурак. Одно слово – мент. И ко всем своим недостаткам еще и спортсмен. Борец, тяжеловес, разрядник. А тот малый, ну, кривоногий, видно, знает, что нужно женщине.

– При чем тут борец? – надул губы Лебедев. – Чег, борцы – дурее прочих граждан?

– Ты просто безнадежен. Целый месяц женщине мозги вправлял и цветочки носил. Переход от знакомства к интимной близости в твои годы занимал у меня от пятнадцати минут до получаса. Ну, теперь дело медленнее идет. Потому что возраст. Как говорится, годы берут свое. К тому же я стал чертовски разборчивым.