Смерть по вызову

«Понимаю, – Розов старался больше не улыбаться, не напрягать мышцы разбитого лица. – Хотите возбудить дело против, – он замешкался, подыскивая правильное определение, – против моих обидчиков?» «Я должен лишь выяснить обстоятельства пришествия, – Яковлев помялся. – Бывает и так, что человек по пьяному делу свалился с лестницы, поломал себе руки и ноги. Как говориться, нет факта преступления. Это я так, говоря условно. У вас другой случай. Затем мы вместе составим заявление потерпевшего, и вы его подпишите». Он покосился на загипсованную руку Розова.

«Так дело вы возбуждать не будете?» – с тупым упрямством больного плохо соображавшего человека повторил вопрос Розов. Яковлев вздохнул: «Лично я не имею права возбуждать уголовные дела, – сказал он. – Я всего-навсего дознаватель. А по статье сто одиннадцатой части третьей, то есть по факту причинения тяжкого вреда здоровью, дело возбуждает не дознаватель, а следователь милиции. Теперь вы понимаете механику этой процедуры?» «Понимаю, – кивнул Розов. – Теперь понимаю». «Если мы сегодня составим заявление, – Яковлев вытер лоб платком, – то следователь сам придет к вам на днях уточнить детали». «Что именно вас интересует?» – спросил Розов, неожиданно потерявший всякий интерес к происходящему.

«Начнем с паспортных данных, – Яковлев раскрыл на коленях папку, снял колпачок с перьевой ручки. – Также меня будут интересовать обстоятельства происшествия. Например, в какое время это случилось? Есть ли свидетели? Приметы нападавших, ну, и так далее. Но начнем по порядку. Поправить подушку? По-моему, вам неудобно». «Что вы, что вы, мне удобно, – Сказал Розов. – Правда, вчера меня чуть до смерти не забили, но сегодня мне лучше, мне удобно. Я весь в вашем распоряжении. И мне очень удобно, просто очень». С этими словами он забылся глубоким, похожим на обморок сном.

Настойчивый Яковлев приходил ещё дважды, сумел-таки составить заявление потерпевшего, подписать его у Розова и даже получил исчерпывающие ответы на свои вопросы. Один раз в палате появился следователь милиции Ушаков, молодой парень в штатском. Он повторил вопросы Яковлева и дал Розову подписать протокол. «Будем искать преступников, – сказал Ушаков, но как-то неуверенно, словно сомневался в собственных словах. – Однако одного я так и не понял: зачем нападать на вас в подъезде, если цель преступников угон транспортного средства? Тут что-то не вяжется. Похоже, у преступников были какие-то личные мотивы». «Это уж не мне судить, – Розов снова почувствовал сонную тяжесть в голове. – Боюсь, я только испорчу вам всю статистику. Всю вашу блестящую статистику». Ушаков двоился в его глазах, превращался в воздушный шарик и медленно поднимался к потолку.

«Меня один раз поленом по башке ударили, – сказал из своего угла бомж Аникеев, как только за следователем закрылась дверь палаты. – Так звезданули, думал, мозги выскочат. И ничего, как видите, жив». При появлении милиционеров, вообще незнакомых посетителей Аникеев закрывался с головой одеялом и притворялся спящим, оживая лишь после ухода гостей. «Чтоб тебя убить и кувалды мало, – серьезным голосом ответил Марат. – Ты живучий». «Точно, живучий, – согласился Аникеев. – Уж сколько раз меня убивали, а я все живу».

* * *

Кто– то трогал Розова за плечо, трогал бережно, стараясь не причинить лишнего беспокойства. Старик Кондратьев склонился к постели, старался прервать дремоту Николая Семеновича.

– Посетитель к вам, – пропел Кондратьев сахарным голосом. – А «уточку» вашу я вынес. И сполоснул. По коридору уже завтрак развозить начинают.

– Спасибо, – Розов поморгал глазами. – А завтрак мой себе возьми. Аппетита нет. Розов повернул голову и встретился взглядом с директором своего магазина Виктором Ивановичем Глушко. На больничной тумбочке расцвел букет ярко-красных роз. Глушко с видом доброго волшебника улыбался.

– Вонища тут у вас в палате, – сказал он вместо приветствия и подмигнул Розову одним глазом – Хотя, если принюхаться, терпеть можно. А ты спать, смотрю, горазд. Вообще-то это правильно, спи больше. Сон лучший лекарь. Ты поправляйся скорее, – других слов соболезнования Глушко вспомнить не мог, поэтому замолчал.

– С этими цветами мне станет легче дышать, – Розов выразительно посмотрел на букет. – Спасибо, что навестил. А то лежишь тут один, как сыч.

Розову снова сделалось жалко самого себя, захотелось пожаловаться директору на онемение в правой ноге, нерадивость здешних сиделок, на неудобства и боль, что приходится терпеть. Пожаловаться на заведующего отделением, который явно темнит, не говорит больному всей горькой правды о его состоянии. Хотелось пожаловаться на многое, но Розов только вздохнул и сказал.