Том 4. Начало конца комедии

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Больше всего мне нравится, как вы с ним рядком в троллейбусе сидели. Трусил, когда к нему подсаживался?

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет. Я уже холодный был от ненависти.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Ну, а честно: из троллейбуса выпихнули или самому вся эта бодяга надоела?

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Все-то ты про меня знаешь и понимаешь! И приврать невозможно! Нет, не выпихнули. Сам вышел. «Кроликом» точку поставил и вышел — что ж мне с ним — весь день кататься? Да и про то помнил, что ты здесь меня ждешь и подпрыгиваешь.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Да почему ты думаешь, что я тебя ждал?! И какое все это твое приключение имеет ко мне отношение? И вообще дурацкое, скажу тебе, приключение. Трудно представить какого-нибудь серьезного человека в твоем амплуа. Это, знаешь, как представить Эйнштейна, который преследует Уиттекера за его дрязги с приоритетом… Во всяком случае, запомни, что со мной бесполезны твои истерические выходки и твое вечное делание из любой мухи слона. А это единственное, что, ты умеешь делать с удовольствием, талантливо и хорошо.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Не отвертишься, братец, от жизни. На этот раз не выйдет! Именно тебе нынче никакие интриги не помогут, а вот ты-то единственно что и умеешь, так это их делать с удовольствием, талантливо и хорошо.

Братцы становятся друг перед другом в боксерскую стойку. Просыпается Ираида Родионовна.

ИРАИДА РОДИОНОВНА. Что за шум, а драки нету?

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (глотает какую-то таблетку). Прости меня, брат, прости!

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Вечно ты делаешь из мухи слона!

ИРАИДА РОДИОНОВНА. Старший-то брат моложаве младшего глядит… Значит, ты Василий будешь?

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Где я вас, бабуля, встречал? Глядел, пока вы дремали, и думал, да не вспомнить никак. Красненькое что-то, с зеленым.

ИРАИДА РОДИОНОВНА. Возле Смоленской церкви, ежели к Надежде Константиновне ездишь. А вот загадку вам загадать? Кто первый отгадает! Что такое: тыща братьев одним поясом подпоясаны, на мать поставлены?

Данила Васильевич и Василий Васильевич задумываются. Маня вносит портрет.

ИРАИДА РОДИОНОВНА. Скажи-ка нам, светик, что такое: тыща братьев одним поясом подпоясаны, на мать поставлены?

МАНЯ. Раз плюнуть. Сноп! Куда ставить картину? Рама тяжеленная.

Братья принимают у нее картину и ставят к стенке. Надежда Константиновна Зайцева-Неждан изображена в профиль. Она в бальном платье, сидит у арфы. Пауза. Все смотрят на картину.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Позировала она хорошо. И совсем стала ручной на время сеанса, хотя немного дичилась на проницательность моего глядения… Ах, как написано, как написано! И куда все делось? Никогда, никогда я уже не смогу так… Ты, Данила, виноват!

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Опять начинаешь?

МАНЯ. При чем тут Данила Васильевич, папа, все в этой… как ее… Галине Викторовне: она же Джоконде рожу на сторону свернула!.. Не буду, не буду! Пошла наводнение смотреть! (Уходит.)

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Право, это не твое дело. Давай-ка лучше мать повспоминаем… Какая удивительная сила — эти гены! Сейчас сравнил невольно маму с Маней — даже походка, даже некоторые словечки от нее, а ведь и не видела бабушки! Помнишь, как мать рассказывала, что в детстве сирень курила?

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Маня мороженое сосет, потому что курить хочет, но при взрослых стесняется дымить… Мне с ней не справиться.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, матушка-то умела не мытьем, так катаньем заставлять нас делать все по-своему.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. Но ей так и не удалось приучить меня мыть шею по утрам.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Да, в этом вопросе коса ее воли нашла на нить твоего безволия… И как она замечательно умела заставлять нас вечно за нее волноваться! Видишь, и из могилы покоя не дает. Терпеть тайн не могу. (Крутит глобус Венеры.)

Из приемника: «Вода в Неве и каналах продолжает прибывать…»

Василий Васильевич нервно ходит по кабинету взад-вперед.

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ. Пожалуйста, перестань ходить.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ. А ты не крути шарик!

ДАНИЛА ВАСИЛЬЕВИЧ (продолжая крутить Венеру). Художники слишком насовывают чувственность в эстетическое. Это нехорошо. Гармонии мира нет дела до человеческой чувственности. Млечный Путь чихать хотел на вторичные половые признаки.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ (продолжая ходить). Мне кажется, тебе грозят какие-то неприятности. Этот Аркадий весьма подозрительный тип. Надо в КГБ позвонить! Да, все к тому, что мы с тобой от разных отцов, но это не значит… Пусть докажут! Документально! Ну, мама! Помнишь ее последние слова?..