ФАЛЬШАК

Галерейщик побродил по холлу, слушая эхо своих шагов, вернулся в кабинет, откопав в столе спортивный журнал за позапрошлый месяц, принялся изучать статью, посвященную одному известному футболисту, но так и не смог понять смысл прочитанного. За окном смеркалось, но Архипов не зажигал света. Страх, намертво вцепившийся в душу, не отпускал. Время от времени Архипов грустно смотрел на сумку, набитую деньгами, стоявшую на полу возле тумбы стола, вздыхал и принимался снова листать журнал. Звонок в дверь раздался в тот момент, когда Архипов, окончательно измотанный ожиданием, снова потянулся к бутылке. Он вскочил с кресла, опрометью бросился в холл, раздвинул жалюзи. На тротуаре Роман Горобец, а с ним еще три добрых молодца. Архипов повернул ключ в замке. Пропуская гостей в холл, он старался улыбаться, словно искренне радовался встречи с друзьями, встрече, о которой мечтал сто лет. Вместо улыбки получалась ухмылка, похожая на гримасу боли или отчаяния.

– Сюда, пожалуйста, – Архипов показал, как пройти в кабинет, хотя Горобец ориентировался в галерее не хуже хозяина. – Присаживайтесь. Вот в кресла или на диван. Здесь вам будет удобно. Что будем пить? Виски, водка с лимонным соком? Угощайтесь.

Он зажег верхний свет, опустил крышку бара, поставил на журнальный столик бокалы матового стекла с толстым дном, графин с лимонным напитком, несколько бутылок теплого пива и кое-что покрепче. Сердце билось где-то у самого горла, стучало, как отбойный молоток, часто и тяжело, ладони потели от волнения. Бутылки и стаканы, которые Архипов вытаскивал из бара, сделались скользкими, будто смазанными жиром, и готовы были выскользнуть из рук и грохнуться на пол. Горобец скинул плащ, пристроил его на вешалке. Расстегнул пуговицы синего двубортного пиджака в узкую серую полосочку, поправил узел галстука.

Его парни приземлились на диване, стали вопросительно поглядывать то на босса, то на бутылки, расставленные на столе. Горобец, упав в кресло, вытянул ноги и кивнул парням, мол, можете немного выпить, если уж приспичило. Вам бы только дорваться до халявной выпивки, а дело по боку.

– Ты здесь один?

– Разумеется, – Архипов кисло улыбался. – Вот уже неделю в галерее не появлялась даже поломойка. Чувствуйте себя спокойно, никаких гостей не появится. Мы начали делать новую экспозицию современного авангарда, но все остановилось на полдороги. Трудно подобрать что-то стоящее при всем обилии…

Горобец, не дослушав болтовню, раздраженно махнул рукой.

– Где деньги?

– Миллион здесь, в сумке, – скороговоркой выпалил Архипов. Он стоял навытяжку перед Горобцом, стараясь справиться с волнением, но ничего не получалось. – Вон она, стоит у тумбы стола. Остальные деньги внизу, в хранилище. Я их сейчас же подниму наверх.

– А что твой Шагал? Наверное, какая-нибудь мазня, которую сляпал ученик художественного училища, чтобы подработать сотню баксов? А ты хочешь втюхать этот шедевр за двести штук? А, я угадал?

– Ну что ты, – Архипов пожал плечами. – Ты знаешь меня много лет. Никакого кадалова. Я купил эту картину, когда был при деньгах. Подумал, что это хорошее вложение капиталла. Живопись растет в цене, я имею в виду настоящих мастеров, быстрее, чем крупные бриллианты. Надо только уметь найти продавца. Кроме того, у меня на руках сертификаты, удостоверяющие подлинность картины. Они подписаны крупнейшими специалистами по русской живописи двадцатых-тридцатых годов.

– Это ты рассказываешь мне? Рассказываешь про какие-то дерьмовые сертификаты, которые кто-то там подписал? – Горобец погладил пальцами тонкие усики. – Да я таких бумажек тебе за день сотню нашлепаю. А вот Васька, – он показал пальцем на парня, присосавшегося к горлышку пивной бутылки, – Васька поставит любые подписи, хоть самого… Его.

Горобец показал пальцем на потолок.

– Один в один получится, не отличишь. Так что это за картина?

– Настоящий Шагал, голубой период, размер сорок на пятьдесят, масло, пейзаж Витебска, – ответил Архипов. – Через пару минут ты сам все увидишь. Я уже облажался один раз. С Шагалом такого не повторится.

– Вериться с трудом.

Архипов, чтобы скорее свернуть со скользкой темы, с мифического Шагала на стезю правды, подошел к столу, поднял сумку и, отступив к креслу, поставил ее у ног Горобца, расстегнул «молнию».

– Можешь пересчитать. Остальное я сейчас принесу. Одну минуту.

Архипов сделал два шага к двери, он остановился и вздрогнул, будто его вдоль спины протянули кнутом. У входной двери раздался звонок. Один, другой, третий… Горобец встал с кресла.