ФАЛЬШАК

В назначенное время шесть оперативников и милиционер-водитель собрались во внутреннем дворе ГУВД. Но планы Липатова пошли наперекосяк с самого начала. Оказалось, что у водилы автобуса неправильно оформлен путевой лист, не хватает какой-то печати или подписи. Когда это дело утрясли и машина, попетляв по московским улицам, полупустым в этот ранний час, наконец вырвались на шоссе, Липатов был спокоен и уверен в успехе дела. Он сидел на заднем сидении микроавтобуса, задвинув на окне матерчатую шторку. Закрываясь от света, натянул на глаза козырек белой летней кепочки и, вытянув ноги, погрузился в свои мысли. Могло показаться, что Липатов спит и видит те сны, что не досмотрел ночью.

Но следователь не спал, он думал о Бирюкове. Странный тип. Высшее художественное образование, по отзывам не бездарь. Мог бы далеко пойти, пробиться наверх. Но что-то мешало: не было высоких связей, покровителя или таланта не хватало? Трудно сказать. Бирюков вечно перебивается какими-то сомнительными халтурами, подрабатывал то охранником в магазине самообслуживания, то грузчиком на кондитерской фабрике. Еще студентом устроился ночным вышибалой в ресторане «Поплавок». Так и дальше пошло. Несколько лет назад сел за вымогательство и нанесение побоев средней тяжести. Жена художника сошлась с каким-то хмырем, хозяином парфюмерного магазина, и развелись с Бирюковым, когда тот жрал баланду и давил комаров в солнечной республике Коми. Отмантулил четыре года от звонка до звонка и, вернувшись, снова принялся малевать картинки, халтурить по художественной части, браться за любую работу. Но, ясно же, это не заработки, а птичий корм.

Видимо, еще на зоне Бирюков сошелся с серьезными людьми, которые предложили ему не пейзажи рисовать, а плотно поработать над оформлением поддельных баксов, доведя качество едва ли не до совершенства. И Бирюков, никогда не державший в руках больших денег, зубами ухватился за предложение. Версия логичная и гладенькая. Но в ее пользу нет никаких фактических подтверждений. Бирюков по-прежнему вел скромный образ жизни, не ездил на крутых тачках, не посещал кабаки и казино, не пользовал дорогих шлюх. Но, возможно, привыкнув к грошовому существованию, копеечному быту, он не изменил своим привычкам, сделавшись подпольным миллионером. Впрочем, следствие все расставит по своим местам.

Сейчас дело за малым: взять Бирюкова и поддельные баксы, а нынешним вечером хорошенько пошуровать в его квартире, не найдется ли там чего интересного. Время от времени Липатов отрывался от своих мыслей, снимал кепку и, отдернув занавеску, смотрел через окно на прозрачные уже осенние рощи, на деревеньки, на грибников с корзинами, вышедших на обочину дороги. Покопавшись во внутреннем кармане пиджака, Липатов, сдвинул подплечную кобуру с пистолетом, достал дешевый бумажник из кожзаменителя с вытертыми углами. Открыл клапан и вынул карточку Бирюкова, которую фотограф переснял из списанного в архив уголовного дела.

– Вот, полюбуйся, наш кандидат, – Липатов протянул фото сидевшему рядом капитану Федоренко. Под командой капитана пять оперов в штатском, набившихся в автобус, он же непосредственно отвечал за операцию по задержанию Бирюкова. – Мужественные черты лица, волевой подбородок. Никогда не скажешь, что он художник. И, говорят, небездарный.

– Не тому талант достался, – Федоренко вернул фотографию. – Я эту рожу уже видел и ориентировку читал. Он уже отбыл срок за вымогательство. На этот раз шутки кончились, никаких поблажек, этому горе-художнику намотают на полную катушку. И он заживо сгниет на зоне.

Путешествие оказалось не таким коротким и приятным, как рассчитывал Липатов. Деревня Обухово затерялась где-то на границе Московской и Ярославской областей, а водила совсем не знал дороги. В довершение всего на грунтовке, проходившей поперек вспаханного поля, что-то случилось с задним мостом. Автобус остановился, водитель, подстелив тряпку, полез под машину. В полголоса материться и гремел инструментом.

Липатов нарезал круги вокруг автобуса и утешал себя мыслью, что эффект внезапности, на который он рассчитывал еще пару часов назад, теперь потерян безвозвратно. Бирюков проснулся, и взять его сонного, дурного не получится. Но и то не беда, деваться ему все рано некуда. Если фальшивые бабки при Бирюкове, то его дело труба. И черт с ним, с эффектом внезапности, они не на войне, а этот художник не международный террорист с богатым боевым опытом. Бирюков расколется на первом же допросе, сдаст подельников, и еще станет на коленях ползать, умоляя, о снисхождении, чтобы ему оформили явку с повинной.