Капкан на честного лоха

Лудник вошел во двор через калитку, поднялся на крыльцо, постучал кулаком в покосившуюся дверь. Дом казался нежилым. Окна где закрыты газетами, где занавешены желто-серой марлей. Лудник долго барабанил в дверь, наконец, шевельнулась марлевая занавеска, скрипнула половица. Здесь, доме семнадцать на Малой Дубовой улице, помещался притон, где проводили время воры низкого пошиба и марухи, где скупали краденое и курили дурь.

Сидя на зоне, Лудник отстал от жизни, бурные времена кильдыма на окраине Ухты остались в прошлом. Воров и барыг частью пересажали, те, что ещё на воле, не рисковали часто появляться в засвеченном месте. Теперь на малине хозяйничали местные наркоманы, которых милиция до поры до времени не трогала. Теперь усталый путник мог вмазать здесь стакан шмурдяка или уколоться.

* * *

Вечером шагая по железнодорожной насыпи, Лудник думал что, из Ухты надо уходить как можно скорее, не оставаться здесь ни одного лишнего дня.

Неписаный закон побегов гласит: чем ближе к зоне, тем больше вероятности, что менты не станут брать зэка живым, а пристрелят при задержании. Пока все складывается удачно, они с Хомяковым попадут на перрон, минуя вокзал, кишащий милицейскими патрулями. Как честные фраера, сунут проводницам деньги, сядут в разные вагоны и покатят до Вологды с комфортом.

А там, на месте, есть знакомые, которые помогут с документами, дадут денег, чтобы немного подняться. Из Вологды можно податься в Ярославль, залечь на дно, спокойно отсидеться на съемной квартире. Дальше видно будет, далеко вперед не стоит загадывать.

Лудник шел первым, за ним шагал Хомяков. Чем ближе подходили к перрону, тем беспокойнее билось сердце. Прошли железнодорожную стрелку, впереди на путях стояло несколько товарных составов. Платформы, груженные песком и щебнем, вагоны с воркутинским углем. Оглядываясь по сторонам, пошли между товарняками. В десяти метрах от Лудника из-под вагона неожиданно вылез мужик в красной жилетке.

От неожиданности Лудник вздрогнул, сунул руку в карман, обхватив рукоятку пистолета. Но бояться нечего, это чумазый железнодорожник лазил под вагонами, проверял подшипники в буксах, простукивал молотком колесные пары.

– Фу, черт, – Лудник сплюнул под ноги.

Ускорив шаг, поравнялся с рабочим, через двадцать метров оглянулся. Никого, человек в жилетке, видимо, снова полез под состав. Прошли ещё метров пятьдесят, впереди в узком коридоре между товарняками уже блеснули высокие фонари, освещавшие перрон. Словно задышалось свободнее…

И тут где-то вдалеке залаяла собака. Откуда собака здесь, на путях? Лудник не успел придумать ответ.

Заливисто тонко засвистел свисток. В первую секунду показалось, что свистит на соседнем пути локомотив или дрезина. Но Лудник ошибался. Свисток был сигналом к началу милицейской операции. Впереди, между вагонами, выросли три фигуры в серых бушлатах с автоматами наперевес.

– Бросай оружие, – рявкнул чей-то голос, показавшийся совсем близким. – Руки вверх… Встать на колени…

Шагавший сзади Хомяков остолбенел от неожиданности, оглянулся. Сзади, от хвоста товарных составов, к ним уже бежала другая группа милиционеров. Не сговариваясь, Лудник и Хомяков бросили рюкзаки, рухнули на землю, Лудник успел перевернуться, прополз под состав. Хомякову не повезло. Падая, он неудачно подвернул ногу, застонал от боли, и вместо того, чтобы броситься под состав за Лудником, встал на колени.

Треснула короткая автоматная очередь. Пули навылет пробили грудь Хомякова, из разорванной на груди и спине куртки полетел белый пух, набитый в подкладку. Хомяков рухнул лицом на гравий.

– Го… го… господи, – выдавил из себя Хомяков и забулькал, захлебнулся хлынувшей из горла кровью.

* * *

Лудник выскочил из-под товарного состава с другой стороны, периферическим зрением уловив впереди себя какое-то движение. Он обернулся.

Прямо к нему стремительно бежала овчарка черно-серой масти. Из раскрытой пасти высовывался язык, похожий на огненный факел. В страшном оскале обнажились желтые слюнявые клыки. Еще секунда, ещё пара длинных прыжков – и конец, собачьи челюсти сомкнуться на шее человека.

Лудник выхватил пистолет и пять раз нажал на спусковой крючок, выстрелив прямо в раскрытую пасть овчарки. Собаке не хватило доли секунду. Она, оттолкнувшись мощными задними лапами от земли, уже взвилась в воздух, но не достигла цели. Первая пуля вошла ей в глотку, вторая в глаз. Три другие пули пробили широкую серую грудь.