Награда для Иуды

– Елисеев разорил «Каменный мост» и думает, что так легко отделается? Просто подаст в отставку и станет жить дальше, будто ничего не произошло? Ты в этом уверен?

Кочетков стер кровь с подбородка рукавом рубашки.

– На этот счет у меня есть собственные соображения. По моим данным, Елисеев хочет навсегда отчалить из России, не дожидаясь больших неприятностей. Он хотел продать свою квартиру, но передумал, опасаясь огласки. Поступил иначе. Заложил квартиру одному банку, взял ссуду, которую тут же перевел за границу. Коттедж в Подмосковье продан в начале года. Нынешнее лето его жена торчала на съемной даче. Капиталы уже за границей. По большому счету, здесь у него не осталось никаких дел. Если через неделю другую Елисеев бесследно исчезнет, советую не слишком удивляться этому событию. Уехать из страны хоть сегодня ему мешает подписка о невыезде, которую с него взяли в прокуратуре.

– Жена, его жена в курсе дела?

– Не думаю. Если у Елисеева осталось какое-то чувство к своей мымре, он вытащит из России, когда освоится на новом месте. Тут нет проблемы.

– Что ты знаешь об афере с Барбером?

– Не так много, – Кочетков плюнул кровью. – До меня мало что доходило. Но я сделал свои выводы, которые, наверное, не далеки от истины. Барбер провернул свою махинацию, получил огромную страховую премию. Точнее две премии. Елисеев каким-то способом узнал, где деньги. Он, не поставив в известность акционеров, прибрал бабки, пропустил их через доверенный банк и слил на заграничные счета по фиктивным контрактам. И я ему помогал, потому что босс хорошо платил.

– Кто выполняет для Елисеева грязную работу? Кто обеспечивает силовое прикрытие?

– Собственную службу безопасности он разогнал. Якобы в целях экономии средств акционеров. На самом деле ему не нужны были информированные люди. Оставил только своего покойного брата тебя и еще пять-шесть человек. Вместе со мной уволился некто Роман Алексеенко. Ну, такой тупорылый субъект с пышными усами и баками. Ты должен его помнить. Алексеенко для вида открыл какую-то лавочку по пошиву автомобильных чехлов. А фактически собрал бригаду из бывших уголовников, всяких отморозков, которые за небольшие деньги согласны резать и стрелять всех, на кого покажет пальцем хозяин. Если кто-то из клиентов Елисеева начинает себя не так вести, ему просто суют пушку в морду, и человек подписывает все, что от него требуют.

– Ты был в мастерской?

– Помогал им с оформлением бухгалтерии и прочих бумаг. Потому что эти козлы не умеют даже заполнить расходный ордер или платежку, начислить зарплату швее. Они полные уроды.

– Где помещается эта забегаловка?

Кочетков назвал адрес.

– Можешь встать, – сказал Мальгин.

Он достал из кармана диктофон, нажал кнопку «стоп», вытащил из-под лацкана пиджака выносной микрофон. Кочетков на трясущихся ногах доковылял до дивана, упал на него и подолом майки стер с лица кровь.

– Запись останется у меня. Она не для ментов. А для моего душевного спокойствия.

Кочетков обхватил голову руками.

– Что мне теперь делать?

– Живи как жил. Будто ничего не случилось. Если Елисеев обратится к тебе с новым поручением, ты немедленно, не откладывая этого ни на минут, звонишь мне и все рассказываешь. Если вздумаешь что-то утаить…

– Я обязательно позвоню.

– Если вздумаешь что-то утаить, я найду тебя, где бы ты не спрятался, хоть на краю света. И тогда не жди пощады.

Мальгин бросил пистолет в раскрытый портфель, выдрал листок из записной книжки и начирикал номер мобильного телефона.

***

Сидя возле тлеющего костерка, Чума время от времени, подкладывал в огонь хворост, смотрел на пламя, страдая от тоски. Пахло осенью, сырым лесом и человеческим одиночеством. Скоро третьи сутки, как Барбер оставил его одного здесь, в этой глуши сторожить Диму, сопляка заложника, а сам на своей «Ниве» укатил в Москву по делам.

Место, где можно спрятать человека, Барбер выбрал идеальное. Когда-то давным-давно здесь, на границе Владимирской и Ярославской областей, размещался склад то ли вооружений, то ли горюче-смазочных материалов одной из воинских частей Московского военного округа. Но часть ту давно сократили, а следом ликвидировали и склады. Ангары из алюминиевых конструкций военные разобрали и увезли, какие-то постройки пустили под нож бульдозера. На территории в несколько гектаров, обнесенной двумя рядами заграждений из столбов и колючей проволоки, догнивали четыре деревянные казармы, похожие на лагерные бараки, какие-то сараи и хорошо сохранившийся крытый железом солдатский сортир. Еще осталась железнодорожная платформа, сложенная из бетонных плит, несколько железнодорожных платформ, насквозь проржавевших, тягач без колес и кузова и другая железная рухлядь.