Награда для Иуды

– Сколько хочешь?

– Две, – мастер проглотил стоявший в горле ком. – С половиной.

– Тебе снова повезло. Я сутки в дороге, торговаться с тобой сил не осталось, – уступил Мальгин. – Пусть будет две.

– А если я никого не узнаю на твоих фотографиях? Тогда как? – керосиновая лампа чадила и подрагивала в руке мастера. – С голой жопой останусь?

– Ты узнаешь. Я добирался сюда из самой Москвы, а не из соседней избы пришлепал. Ты обязательно узнаешь человека с фотографии.

– Ладно, пошли в баню. Побазарим.

Дикун поставил лампу на сундук, сунул босые ноги в галоши, снял с гвоздя ватник, натянул шапку из искусственного меха, что недавно спер из зоны. Одевшись, взял лампу и, держа ее впереди себя, спустился с крыльца.

Глава девятая

В бане, которую Дикун скатал из круглого леса на заднем дворе, было холодно и сыро. Экономя на дровах, мастер устраивал помывочный день для своей семьи не чаще трех раз в месяц. Устроились в предбаннике за столом, мастер, самодельным ножиком снял нагар с фитиля, поставил керосиновую лампу на подоконник. Ливень, который, видимо, зарядил надолго, выстукивал дробь по жестяной крыше, по мутному квадратному окошку, выходившему в заросли шиповника. Мальгин, покопавшись в сумке, вытащил портативный компьютер, присоединил батарею питания. Млечным светом загорелся монитор.

– А где же твои фотографии? – Дикун вытащил из кармана ватника мятую пачку папирос, чиркнул спичкой. – В Москве что ли оставил?

– Все фотографии здесь, в компьютере, – Мальгин пальцем показал на монитор. – Я буду показывать тебе одну карточку за другой. Твое дело смотреть, как телевизор смотришь. Понял?

– Чего тут не понять?

Усмехнувшись, Дикун снял с лысой головы пидарку и забросил ее в темный угол. К техническим достижениям он относился с долей недоверия и здорового скепсиса.

– Перед тем, как начать, давай договоримся, – Дикун выпустил облако зловонного дыма и помахал в воздухе ладонью, разгоняя его. – Ты мне сразу платишь. Вроде как аванс. Тысячу долларов. Ну, это чтобы я случайно не обознался, не перепутал одного человека с другим. Понимаешь? Вы меня уже кидали. Обещали сто верст до небес и все лесом. Сколько за побег Барбера сулили? Не помнишь? Зато я помню. Считай, вдвое меньше сунули. Я месяц с гаком от побоев отходил.

– Слушай, на твоем месте я бы не стал об этом поминать. Догадываешься почему? А насчет аванса… Будь по-твоему.

Мальгин вытащил бумажник, слюнявя палец, отсчитал тысячу долларов. Дикун сгреб деньги со стола, отвернувшись к окну, проглядел каждую банкноту на свет керосинки. Он выплюнул потухшую папироску, спрятал навар где-то за пазухой и уставился на монитор как удав на кролика.

– Начнем, – сказал Мальгин.

Он демонстрировал все фотографии, что накопил в своем архиве, который начал собирать едва ли не с первого дня работы в страховой фирме. Для начала вывел на экран фото сотрудников, бывших и настоящих, службы собственной безопасности компании «Каменный мост». В общей сложности сорок с два человека. Большая часть этих людей была уволена давно, остальных, Елисеев, проводя очередное сокращение, убрал из фирмы уже после трагической гибели брата, сократив штат службы безопасности всего до пяти сотрудников. Дикун, придвинул к столу табурет, ближе наклонился к монитору. Он тяжело сопел, будто воз за собой тащил, пускал папиросный дым и качал головой.

Мальгин, пощелкав клавишами, показал серию фотографий парней, расстрелянных в джипе «Блейзер» и возле него.

– Так это жмурики, – сообразил Дикун. – Кровищи вон сколько.

– С недавних пор жмурики, – уточнил Мальгин. – Может, при жизни ты кого-то из них встречал. Чисто случайно, а?

– Нет, не знаю я этих, – мастер протер глаза кулаками. – Первый раз вижу. Дай передохнуть. Бельма устали от твоего телевизора.

Поплевав на кончик догоревшей папиросы, встал, зачерпнул кружку воды из ведра, снова сел к столу, сделал несколько жадных глотков. Дикун расстегнул пуговицы ватника и засмолил новую папиросу.

– Житья мне нет здесь после той истории, – пожаловался он. – Начальство волком смотрит, придирается почем зря. До закупок фурнитуры больше не допускают, теперь мебель вывозит в город другой мужик, из вольняшек. Придурок чертов, даже цену спросить не умеет. Словом, по самому больному меня ударили: лишили копейки. Суки, твари… Сами доказать ничего не могут, потому что кишка тонка. Барбера не нашли. И не найдут, потому что он вор фартовый. Вот они козла отпущения и назначили. Но по-ихнему выходит, во всем моя вина. Барбер среди мебели спрятался и пятки намылил, а виноват дядя.