Ричард де Амальфи, Стр. 91

От грузного тела пошла волна жара, шибануло сильным запахом конского пота.

— Сатана… — прохрипел он, — рвется из ада?.. Мы должны остановить…

Я кивнул:

— Хорошее решение, святой отец. Остановить и загнать его обратно.

Зигфрид возразил бодро:

— А шкуру снять?.. Я уже наловчился на шкуроснимательстве всякого разного…

Подземные толчки становились сильнее. Я оглядел бледные даже в красном свете факелов лица, взглянул на Гунтера и Зигфрида. Их лица суровы и угрюмы, ладони на рукоятях мечей, забрала пока подняты, глаза серьезные, но страха в них нет.

— А может, — предположил я, — это у кротов начинается брачный период?

Зигфрид хмыкнул, показывая, что шутку понял, остальные оставались серьезными. Гунтер сказал мрачно:

— Мы не знаем, что за зверь ломится из преисподней, но… не разбегаться же? Это наш мир.

— Мы его встретим, — сказал Ульман твердо.

— И снимем шкуру, — повторил Зигфрид. — Сэр Ричард, положитесь на всех нас. Мы славно дрались раньше, так неужели отступим сейчас?

Послышался топот, сверху опустился некто с факелом в руке, я не сразу узнал одного из моих слуг, он тащил за шиворот Рихтера. Тот и не упирался, просто не успевал перебирать ногами. Слуга его почти нес на вытянутой руке.

— Я сделал все, что мог! — воскликнул Рихтер. — Все заклятия были нерушимы… но ваш священник все порушил! Вот теперь и…

Отец Ульфилла вскинулся, багровое лицо от возмущения налилось кровью и стало тугим и красным, как переспелый помидор.

— Я уже говорил, — взвизгнул он, — мои молитвы и святая вода остановят демонов!..

Толчки под ногами звучали все сильнее. Почва начала вздрагивать. Я молча указал вниз, священник сказал еще пронзительнее:

— Если не исполняете заповеди матери-церкви, хулите Господа, забываете креститься, то какую защиту ждете от слуг церкви? Господь защищает только своих!

Я бросил саркастически:

— Ну да, умелая отмазка! Верь — и пойдешь по воде. А если не сумел, то веришь недостаточно крепко.

Священник взвизгнул:

— А что, не так?

Все молчали, смотрели с опаской, я поинтересовался ядовито:

— А сами-то вы, отче, сможете по воде?.. Ладно, не отвечайте, это ж избиение младенца. Все в стороны! Похоже, пробиваются вот здесь…

Но и без моей указки все уже увидели звездообразную трещину на полу. Плиты вздрагивают, вспучиваются, Гунтер и Зигфрид первыми отступили, подавая пример. Все разошлись под защиту стен, рыцари и оруженосцы изготовились с мечами в руках, копейщики выставили пики. Трещины стали глубже, куски плит со скрежетом шевелятся, двигаются, стукаясь краями. Один обломок приподнялся, на миг показалась голова в шлеме, но тень плиты скрыла очертания. Затем обломок перекосился и замедленно пошел вниз, исчез, за ним обрушились остальные. Через мгновение донесся глухой стук и треск, с которым первая плита раскололась.

Через черную дыру с неправильными краями смог бы пролезть слон или подземный дракон, я слышал про огненных чудовищ, что живут в недрах земли, плавают в озерах кипящей лавы.

Я ждал, и все ждали затаив дыхание. Воздух спертый, жаркий, насыщенный запахами смолы. Лица быстро начали лосниться от пота, выступили мелкие бисеринки, а с лица отца Ульфиллы катятся уже не капли — текут ручьи.

Грохот прекратился, наступила долгая зловещая тишина, если не слушать свистящего дыхания за спиной. Глаза Гунтера стали безумными, Зигфрид оскалил зубы, дышит часто, нагнетая боевую ярость, когда видишь и слышишь втрое лучше, а каждое движение дается быстро и точно.

Острия пик подрагивают в нетерпении, все нацеленные в то страшное, что выметнется с грохотом и ревом, Рихтер беззвучно воздел руки и плел незримые нам сети, отец Ульфилла, слепо верящий в защиту святого креста, выдвинулся вперед, беспрерывно осеняет черный пролом крестным знамением и явно готовится брызнуть святой водой на исчадие ада.

Снизу послышался шорох, шелест, мне почудилось по звукам, что поднимается некая огромная масса, сейчас начнет протискиваться в слишком узкий для нее проход, разломает огромным телом…

— Отступить! — велел я свистящим шепотом.

Меня не поняли, ибо почти сразу же из пролома полезла эта самая масса: серая, шуршащая, распалась на множество небольших человеческих фигур, размером с семилетних детей, все с головы до ног очень плотно закутанные в серые пыльные ткани.