Ричард де Амальфи, Стр. 75

— Ваша милость…

— Вижу, одобряешь, — прервал я. — Мне вот сейчас видение… На этом месте некий праведный человек не то закопал, не то потерял немалое сокровище. Если мы его достанем, то мне не придется раскошеливаться на восстановление церкви…

Отец Ульфилла сказал с негодованием:

— Церкви не требуется ваших сомнительных денег! Beрующие сами принесут пожертвования, а на восстановлении стен поработают без всякой оплаты…

— А я, как отец народа, — возразил я, — должен заботиться, чтобы мой народ не терпел нужды и не перенапрягался на религиозных работах, что есть дурман… в основном. Ладно, уговорили! Половину найденного — церкви, половину в пользу государства, то есть мне… Хотя нет, не теократия же, в конце концов! Половину государству, а половину разделите между моей дружиной и церковью.

Гунтер одобрительно крякнул:

— Верное решение, ваша милость! Но вы уверены…

— На все сто, — ответил я.

— А раньше у вас… — он замялся, подыскивая слова помягче.

— Бывало, — заверил я, — бывало. Но редко. И слишком мелкие монеты, копать не стоило.

Зигфрид посмотрел на меня и ухмыльнулся. Он-то и за самой мелкой монетой вырыл бы траншею отсюда и до обеда: не знал, видать, сэр Ричард бедности!

Они слезли с коней, достаточно быстро и умело рыхлили землю остриями мечей и топоров, сказывается сноровка: приходилось закапывать своих и чужих павших. Я повертелся в седле, есть соблазн, пока роют яму, промчаться хотя бы вот до того леска, но все мы умнеем: на этот раз решил не удаляться, достаточно и раза попасть в лапы Черного Волка, соскочил наземь и пошел бродить кругами, разминая ноги.

Редкие деревья расступались, за толстыми стволами появилась просторная поляна. Я засмотрелся на странную траву ярко-лилового цвета, такой еще не встречал, а когда последние деревья шагнули навстречу и прошли по обе стороны, я увидел на просторной, как теннисный корт, поляне высокий камень, изображавший языческого идола. Голова и лицо высечены грубо, но скульптору удалось передать свирепую силу древнего бога, ярость и жизненную мощь. А от головы и до самой земли камень — просто столб, разве что на обращенной к нам стороне выбиты полустертые знаки.

Стебли металлически позвякивают по сапогам, блистают искры, словно на лезвиях бритв. Кроме этой лиловой, никакой травы нет…

— Остановитесь! — раздался за спиной вопль.

Я оглянулся, Гунтер застыл в десятке шагов от меня, не решаясь приблизиться. Он смотрел на камень с трепетом, лицо медленно бледнело. Губы затряслись, темные глаза от ужаса стали арийски светлыми, а усы встали дыбом, отчего стал похож на ежа.

Молот уже в моей руке, меч в другой, я быстро огляделся.

— Да что с тобой?

— Ваша милость, — почти прошептал он, — ни шагу дальше! А теперь… медленно идите обратно… Если сможете. Если не сможете, то все равно пытайтесь, вдруг да… Но не приближайтесь к тому камню, только не приближайтесь! А я пока отца Ульфиллу кликну!

Я пожал плечами, для пробы сделал два шага назад, не поворачиваясь, трава путается под ногами, цепляет за сапоги. Едва не упал, замахал руками, как страус, что учится летать.

— Да что за камень?

Гунтер проговорил торопливо, в голосе звучало великое облегчение:

— Великой вы силы… человек, если сумели! Я даже не знал, что они еще существуют.

— Какая-то реликвия?

— Ох, лучше и не знать…

— Но это же моя земля? — сказал я надменно. — Я должен все проверить, пощупать…

— Ох, ваша милость! И на своей земле приходится какие-то места обходить. Болота, к примеру. Или ямы в земле.

Я подумал, кивнул:

— Резонно. Так что это?

— Не знаю, что такое реликвия, но они в нашем подлунном мире со времен императора Альфреда Первого и доблестного короля Гарольда Смелого. Эти камни что-то выполняли, но все забыто. Если человек прикоснется к ним или хотя бы присядет на этой поляне ненадолго, то уже, считай, обречен…

От группы раскапывателей отделилась толстая фигура, покатилась в нашу сторону. Ветерок трепал края рясы, я подумал, что отцу Ульфилле еще есть куда поправляться.

— Что, — поинтересовался я и оглянулся на камень, — такого несчастного трава заест?

— Нет, — сказал Гунтер торопливо, — он обычно бредет дальше по своим делам. Но никто потом не прожил дольше, чем пару недель. Наконец народ смекнул, камни сперва обходили стороной, потом взялись разрушать. Это было трудное дело, ваша милость! Пробовали стрелами, привезли катапульты, а их непросто в такой лес… Словом, поразбивали сперва те, что вблизи городов и сел, потом те, что у дорог…