Ричард Длинные Руки – майордом, Стр. 76

Она замерла, прислушиваясь, я пропускал шерсть между пальцев и чувствовал себя очень странно и вольно, словно перенесся в пещерное время, когда никаких забот, никаких проблем, все просто и ясно, все просто здорово и никаких запретов и ограничений…

Потом я перевернул ее, несмотря на все протесты и стыд за волосатое лицо, шерсти спереди поменьше, и здесь она пореже. Обе груди шерстистостью вообще не тронуты, что не удивило: все животные, начиная от коров и заканчивая мышами, сохраняют вымя в абсолютной безволосости.

Я исследовал ее тело, она лежала неподвижно, прислушивалась, я незаметно увлекся, экспериментатор хренов, мы не можем иначе, кроме как попытаться, а что получится, а получится ли, а как это, а где у нее эрогенные зоны, ух ты, и тут, как у людёв, здорово, вроде бы начинает заводиться, хоть и молчит, словно боится спугнуть… правда, я тоже не заметил, когда оказался на взводе, но уже остановить можно, только если палкой по голове. А лучше не по голове…

– Только не загрызи, – сказал я лениво, – а то мне загрызенным как-то быть не желается…

Она сказала жалобно:

– Господин, ну я же сказала! И поклялась.

Я нехотя отмахнулся.

– Да шучу, шучу!.. Дразню просто…

Она спросила в недоумении:

– Зачем?

– Это значит, – пробормотал я, – уже не боюсь поворачиваться к тебе спиной. Потому и прикалываюсь. Да не над тобой, над собой.

Она объяснила жалобно и несколько тяжеловесно:

– Даже сзади невозможно наброситься и загрызть, господин!.. Нужна долгая подготовка, настроение… А так просто зубы не почувствуют прилив… и не вырастут! Укусить не получится.

– Ну да, ну да, – пробормотал я снова, – это понятно. Готовиться надо, иначе кровь не прильет к нужному месту… Успокойся, это я так… тешусь. Все хорошо. Даже удивительно. Я же воин света, а сейчас предаюсь в ночи даже не знаю, как это назвать… Но как здорово, как сладостно… будто я тля какая безмозглая… Одно удовольствие, никаких укоров совести…

Небо на востоке начало грозно светлеть. Она, уже не спрашивая позволения, вернулась в человеческую личину, нежное тело смутно белеет в тьме ночи, глазные впадины кажутся темными пещерами, откуда иногда поблескивают влажные искры.

– Я поставлю охрану, – сказал я. – Никто в грот не войдет.

– Рано или поздно войдет, – ответила она со вздохом.

– Нет, – возразил я. – Пока дела идут хорошо. Как только захватим Геннегау, это столица, я обоснуюсь там. И тогда перевезем в королевский дворец твой гроб. Ты можешь спать только в нем?

– В нем я не старею, – ответила она, пряча глаза.

– Понятно, – сказал я громко и уверенно, – не стареть – это главное. Перевезем и его.

– Если мой лорд позволит взять его за руку, – проговорила она шепотом, – я позову эльфов прямо сейчас.

– Зови, – согласился я, – А моя рука зачем?

Она повернулась, лицо ее странно менялось, от восхищенного к удивлению.

– Мой лорд, – спросила она тихо, – вы не знали? Я же говорила…

– Что?

– Вы сами можете не знать магии… но любому можете добавить, стоит только коснуться!

Я сказал пораженно:

– Здорово. Пока прикасаюсь, значит?

– Да. Стоит вам отнять руку…

Из темной воды показалась голова, пошли медленные круги, я разглядел остроконечные уши, самый заметный признак эльфов, какие бы они не были, темными или светлыми, лесными, ночными, горными или болотными. Существо замерло, готовое в любой момент опуститься обратно. Она сказала несколько слов на тайном языке, голова чуть повернулась, я ощутил, что всматривается в меня с испугом и надеждой.

Однако через мгновение, не сказав ни слова, нырнуло обратно. Я прошептал:

– Не получилось?

– Сейчас придут другие, – ответила она тоже шепотом.

– Хорошо, – шепнул я с сомнением.

Над рекой бесшумно пронеслась крупная птица, если птица, пахнуло теплым воздухом. Я смотрел вслед и не заметил, как из реки медленно поднялись три головы. Когда опустил взгляд на речную гладь, к берегу плыли, оставляя за собой расходящиеся дороги, трое существ, похожие на тюленей.

Продолжая держаться за руки, мы отступили от берега. Те вышли на мелководье, я ожидал нечто вроде крупных лягушек, вставших на задние лапы, мол, мелкие, толстенькие, блестящие, словно дождевые червяки, однако эльфы даже речные – эльфы, стройные и достаточно высокие, а уши остроконечные, как и у самых высших из них, в смысле, высших эльфов.

Она снова заговорила, они слушали, но смотрели не на нее, а на меня. Один наконец произнес вполне человеческим голосом, совсем не квакающим, четко и разборчиво: