Ричард Длинные Руки – майордом, Стр. 104

– Амелия, дорогая!

Она охнула, попыталась поцеловать мне руку, я не дал, прижал ее к груди и поцеловал в щеку.

– Как хорошо, что у вас все так здорово! – вырвалось у меня. – Амелия, сэр Торкилстон вернется скоро?

– К вечеру, – ответила она, улыбаясь, – он очень серьезно принял обязанности начальника городской стражи. А в остальное время пропадает в саду.

– На Торкилстона не похоже, – сказал я.

– Он полюбил деревья, – сказала она сияюще, – возится с ними все свободное время.

– Как хорошо, – повторил я. – Хоть где-то есть чистое незамутненное счастье!

Амелия принялась готовить ужин, я вышел и, несмотря на ее смущенные протесты, набрал и принес дров. Когда второй раз вернулся к поленнице, послышался стук копыт, из-за деревьев на тропку выметнулся легкой рысью красивый жеребец, укрытый цветной попоной, а в седле в легком кожаном доспехе, только кираса стальная, слегка покачивается в такт скачке сэр Торкилстон: статный, роскошные с проседью волосы красиво развеваются, широкое лицо с ужасающим шрамом через бровь и скулу выглядит уверенным и спокойным, а круглые, как у хищной птицы, глаза смотрят прямо и бесстрашно.

Я выпустил из рук поленья и шагнул к нему навстречу. Тяжелые челюсти Торкилстона разомкнулись, вид комичный, затем он поспешно спрыгнул и преклонил передо мной колено.

– Сэр Ричард!

Я поднял его за плечи и обнял.

– Что за церемонии? Раньше ты не оказывал мне такие почести!

Он счастливо расхохотался.

– Раньше мы были одни против всего города! Я потом уже понял и оценил, как много вы сделали не только для нас с Амелией, но и для Тараскона. Сэр Ричард, почему не звонят колокола?

– Я пока инкогнито, – объяснил я. – Увы, ненадолго, дела, дела… Ладно, зови в свой дом, а то держишь меня возле порога.

Он виновато хохотнул.

– Это дом Амелии, я ни на что не претендую!.. А еще точнее, все здесь ваше, сэр Ричард. И сад, и порт, и даже этот дом. И мы счастливы, что все именно так. Никто больше не смеет и думать про этот лакомый кусок. Со мной бы могли потягаться, но не с вами.

Я обнял его за плечи, так пошли в дом, я поинтересовался благодушно:

– А разве кто-то посмеет поднять против тебя голос? Ты же глава всей городской стражи?

Он сдержанно хохотнул.

– Не такая уж и большая власть.

– Разве?

– Совет следит, – пояснил он, – чтобы никто не отхватил себе больше полномочий, чем… нужно.

Я все еще придерживал его за плечи, стараясь понять, что за напряжение в нем, почему так скован, чего страшится. Он был бесстрашным, когда познакомились, и храбро смотрел в лицо смерти, когда боролись с Бриклайтом. Но сейчас нервозность чувствуется в каждом его движении, жесте, взгляде, интонациях…

Амелия бросилась ему на шею, тут же засмущалась и убежала на кухню. Пока помыли руки, она уже начала подавать на стол. Дети тоже примчались, им вымыли не только руки, но шеи и уши, все четверо чинно разместились по ту сторону стола. Ганс долго вертел головой по сторонам, наконец спросил жалобно:

– А где… собачка?

– Не забыл? – ответил я. – Собачка ждет моего возвращения. Я ненадолго. Просто заскочил проведать, утром уже буду от города далеко.

Краем глаза уловил, что Торкилстон вздохнул с облегчением, хотя и старается сделать это незаметно. Амелия счастливо улыбалась и таскала на стол блюдо за блюдом.

Молодец я, мелькнула ироническая мысль. Всем устраиваю семейное счастье!.. Герцогу, Амелии, Торкилстона женил или почти женил, только сам болтаюсь, как дивный цветок в проруби. Все почему-то идет не так. То ли я свинья такая привередливая, то ли невезучий такой, то ли все остальные свиньи немытые…

Но если раньше у меня женщин отбирали высокие идеи или принципы, то последний раз вообще позор… отнял просто человек, да и то не император или хотя бы король, а злобный и всем недовольный священник, урод и фанатик… Что-то я не понимаю в этом мире, хотя проще сказать, что этот мир не понимает меня, такого уникального и замечательного. Но сказать так – скатиться до уровня подростка, их, таких уникальных и непонятых тупым обществом, целые толпы бродят…

Значит, что-то не так во мне самом. Но, чтобы не признавать в себе червоточины, скажем иначе: я, как настоящий рыцарь, все еще в поисках идеала женщины. Нам, рыцарям, подай только идеальное, на меньшее мы не согласны. Кто соглашается на меньшее, тот останавливается на трудном и долгом пути к прогрессу.

Амелия поставила на стол чугунок с наваристым супом, дети обеими руками протягивали миски, она со смехом наливала им большой поварешкой. Ароматный запах наполнил комнату, я ел с аппетитом пробегавшего весь день по лесу волка. Торкилстон посматривал, как Амелия водружает на середину стола широкое блюдо с зажаренной в духовке индюшкой, не вытерпел и воткнул сверху нож с костяной рукоятью.