Женщина сияет, говорят отцы церкви – весь дом сияет, женщина мрачна – весь дом погружен во мрак. И еще в другом месте: подобно тому как рыбу надо мерить, не принимая в расчет головы и хвоста, так и женщин надо разглядывать, не обращая внимания на их прическу и башмаки.
Лоралея сияет, и я вижу, что сияют не только слуги, даже стены словно бы озарены теплым солнечным огнем. Всех ухитрилась одарить и радостной улыбкой, и приветливым словом, а рыцари в крепости стали словно бы выше ростом и шире в плечах, ходят красивые и гордые, как плавающие лебеди.
На удивление быстро она прониклась идеей Тоннеля, с жаром обсуждала со мной все перспективы и преимущества. О некоторых даже я не догадывался, а она, лучше зная реалии местного быта, предлагала варианты, за которые я сразу же хватался, мысленно стукая себя мордой о стол: как не догадался, дурак, если это видит даже женщина? К тоже же – красивая!
Я ходил, как в розовом тумане, обалдевший и сильно поглупевший от счастья.
Даже сэр Растер, всецело погруженный в воинские занятия с молодежью, и то сказал со вздохом:
– Вам сказочно повезло, сэр Ричард. Ведь женщине не нужно много ума – нам хватает, если попугай отчетливо произнесет хотя бы несколько слов. Но вы взяли в жены красивую… оказалась умной!
– Это не опасно? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Смотря для кого.
– А для меня?
– Вам самому палец в рот не клади, сэр Ричард.
– Спасибо, – ответил я задумчиво. – Будем рассматривать это как комплимент.
Женщины вообще-то работе мешают всегда. Одни больше, другие меньше. Те, которые мешают меньше, считаются хорошими понимающими женщинами, их охотно берут в жены.
Говорят, есть женщины, которые вообще не мешают мужчинам заниматься делом, но эти слухи в том же ряду, где фениксы, Царство Божье, живая вода и молодильные яблоки.
Однако Лоралея за несколько дней настолько пропиталась проблемами крепости, что уже к ней обращались, как к арбитру и хозяйке. Я с изумлением видел, как легко и просто она разрешает сложнейшие вопросы. Именно так, как разрешил бы их я.
Ночей я ждал, как влюбленный подросток, Лоралея в постели бесхитростна, но всегда делает все то, что я хотел бы от женщины. Странные взрывы чувственности, когда в полночь я падал и засыпал, счастливо измотанный любовными утехами, а утром вскакивал, полный сил и жажды деятельности.
С западных холмов вернулся сэр Норберт. Там неожиданно появилось странное озеро с лиловой водой. Я на всякий случай велел проверить, нет ли от него опасности, все-таки достаточно близко к крепости и торговым путям, озеро оказалось чистым и безопасным, более того – кишит рыбой, однако сэр Норберт слег по возвращении.
Сэр Растер явился на совет угрюмый, сказал с порога:
– Сэру Норберту все хуже. Уже мечется в лихорадке! Даже меня не узнал.
Макс перекрестился.
– Все в руках Господа! Будем уповать на его милость…
Отец Дитрих кивнул.
– Да, конечно. Но за лекарем уже послали?.. Нет? Так пошлите поскорее!
Барон Альбрехт бросил на него испытующий взгляд.
– Иногда мне хочется спросить у вас, святой отец, верите ли вы в Бога?
Отец Дитрих слегка помедлил с ответом.
– Я не простой священник, сын мой. И я знаю, что Господь охотнее помогает тем, кто с ним сотрудничает.
– А это… как?
– На Господа надейся, – пояснил отец Дитрих, – но к берегу греби. Пусть хороший лекарь посмотрит внимательно. Может быть, это простая простуда. Все-таки немолод в холодной воде бродить полдня по пояс. Чего он там искал?.. А брата Улиссиуса я сам пошлю, он как никто силен в изгнании бесов и демонов.
– Я тоже посмотрю, – пообещал я. – Иногда достаточно появиться паладину. Кстати, завтра отбываю к Хребту, нужно посмотреть, как продвигается работа. Так что у кого какие вопросы, выкладывайте сразу. Вернусь, может быть, не скоро.
Сэр Альбрехт, дотоле помалкивающий, взглянул испытующе и тут же отвел взгляд. До этого он делал намеки, что я слишком уж не вылезаю из спальни леди Лоралеи. Это нормально для молодого рыцаря моего возраста, но я теперь еще и гроссграф, так что надо бы… да, надо бы. Вот именно.
Особенно он меня уел, когда с улыбочкой сообщил, что именно такого гроссграфа и хотели бы видеть лорды, предложившие гроссграфство…
Я ощутил, что осыпало морозом, а следом нахлынула горячая волна стыда. Мужчина – не мужчина, если не занят делом. Та самая женщина, что всячески отвлекает от дел, будет презирать, если мужчина в самом деле начнет от них отвлекаться.