Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

Из типографии вышел отец Дитрих, я заспешил к нему, поклонился еще издали.

– Отец Дитрих, вы там и ночуете?

Он мягко и непривычно застенчиво улыбнулся.

– Да, что-то тянет… Удивительный мир, сын мой! Сокровенные мысли древних будут передаваться без искажений. Подумать только, можно беседовать с великими людьми… А что у тебя, сын мой?

– Ездил по следам похитителей, – сообщил я.

– И как?

– Удачно, – ответил я хладнокровно.

– Леди Лоралея?

– Пока там, но теперь я знаю, где она.

Он посмотрел исподлобья.

– Так в чем же удачность? Я полагал, вернетесь под пенье труб. И леди Лоралея будет на твоем коне.

– Не все сразу, – ответил я, как будто сам не хотел бы вот так вернуться, держа леди Лоралею в объятиях. – Я, можно сказать, выполнял важную миссию по выявлении и обезвреживанию вражеского агента. Агент был очень опасен, внедрен давно и надежно, работал под прикрытием, но я его спровоцировал открыться…

– О ком вы?

– Об очень сильном колдуне, – объяснил я. – Он был у сэра Рикардо, представляете, сенешалем!..

Отец Дитрих нахмурился.

– Да, что-то новое. Обычно они так высоко не поднимаются. Могли бы, это при их-то возможностях, но, к счастью для нас, пренебрегают мирским… И нам легче их искать.

Я сказал с наигранной бодростью:

– Так что я действовал во славу церкви и только ее. Пусть так и запишут, если… пишут. Изложение истории диктуют победители!

Он подумал, поинтересовался:

– А что леди Лоралея?

Я пожал плечами.

– Да при чем здесь Лоралея? Похищение отсюда леди Лоралеи не обошлось без помощи магии. Причем очень мощной. Я просто вынужден теперь принять меры! Тем более украли у гроссграфа, а это, кстати, можно подвести под государственную измену.

– Лично вы? – спросил он устало.

– А на кого переложить?

Он пожал плечами.

– Если, как вы говорите, это не личное, а уже государственное дело…

– Мы живем в рыцарски ориентированном мире, – напомнил я. – Меня не поймут, если пошлю войска возвращать лично мне женщину.

– Поймут, – сказал он.

Я подумал, кивнул.

– Вообще-то поймут, но репутация героя будет чуть подмочена.

– Подмочена?

– Такое выражение, – сообщил я. – Репутации гроссграфа, вы правы, нанесен урон не будет, а вот имиджу славного и бесстрашного рыцаря сэра Ричарда… Все-таки рыцарство предпочитает идти за сильным вождем! Который сам с оголенным мечом впереди, яростный и неистовый, пылающий благородным гневом… Потому, увы, это мне.

Он поморщился.

– Не пытайтесь делать вид, что просто вынуждены, а не сами пылаете местью. За милю видно! Какой бы беспечный вид ни принимали. Вы все еще не умеете скрывать чувства, сэр Ричард.

Я вздохнул – отец Дитрих видит насквозь, – сказал уже другим тоном:

– Это тоже да, я ж человек ищщо, а не только государственный деятель! К тому же это личное оскорбление мне. Да не из-за Лоралеи, что вы к ней так неровно дышите? Я имею в виду мое гроссграфство над вверенной мне областью. Если я поставил вне закона казнокрадство, конокрадство, колдовство и неуплату налогов, то так и должно быть!.. А кто ворует или занимается магией – это вызов лично мне, как приличному государю!.. Сейчас вот думаю еще кошек запретить держать в приличных домах.

Он удивился:

– Почему кошек?

– А чтоб спрашивали, – пояснил я. – Все будут недоумевать, начнутся пересуды и споры, а истребление магов, повышение налогов и ограничение властных полномочий лордов отойдет на второй план. Я же политик, должен быть хитрым и коварным! На пользу Отечества, конечно, а как же.

Он хмыкнул, не зная, где говорю всерьез, где потешаюсь сам над собой, развел руками.

– Сын мой, церковь никогда не повелевает, только советует и наставляет на путь праведный. Господь всем дал свободу воли, но пользуйся ею осторожно!.. Сойдешь с дороги – разобьешься о придорожные камни, и даже Господь тебя не спасет, ибо дороги выбираешь сам.

– Спасибо за поддержку, святой отец.

– На здоровье, сын мой.

Он благословил меня довольно сухо, я смотрел в его удаляющуюся сухощавую спину и думал, что отец Дитрих немолод, очень немолод, потому и лучше других понимает и улавливает перепады моего настроения. Я ведь тоже очень стар, во мне все победы, поражения и разочарования всех пролетевших веков, все ошибки, дурости и вся горечь от катастроф великих строек.

В крепости за время моего отсутствия резко прибавилось народу на постройке церкви. Даже досужие челядины, которым бы только языки почесать и погреться на солнце, таскают камни, месят раствор и спешно строят леса, а каменщики укладывают глыбы.