Ричард Длинные Руки – маркграф

Она ахнула и смотрела на меня расширенными глазами. На лице ее впервые отразился страх.

– Ты… оттуда?

– Да, – подтвердил я.

Она прошептала испуганно:

– Но там, говорят, совсем чудовища…

– Ага, – сказал я с мрачной гордостью. – Вот мы они и есть. Волки и тигры перед нами – овечки! Драконы – так вообще муравьи. Потому мой вам совет: садитесь на корабли, что у вас есть, и отплывайте на острова, где живут ваши соплеменники. Это единственный способ выжить. При нашей власти в королевстве не останется ни одного тролля, гоблина, огра или чего-то еще разумного и говорящего, что не является человеком. Да что говорить… если и среди самих человеков устроим жестокую прополку!

– К-как?

– Лучше тебе этого не видеть, – сказал я.

Уже издали она крикнула:

– Я забыла спросить… как твое имя?

– Ричард Длинные Руки, – крикнул я в ответ. – Не забудь! Это имя добавит вес твоим словам.

Она исчезла в зелени леса.

Мало ли что для меня вполне, да, вполне нормально пообщаться как с вампиршей, так и с троллихой, но в целом это нехорошо, и как майордом-христианин я должен и сам воздерживаться и пресекать подобное падение в захваченных землях, за которые теперь несу ответственность. Мне еще как-то иногда можно, хотя и нельзя, но для меня такое лишь крохотный эпизод, меня большие цели привлекают, чтоб не мельче шкафа, а вот простой народ может запасть, ощутить запретную сладость, а там и вовсе свернет с трудной стези праведного христианина на эту дорожку классных плотских утех.

Потому, сказал я себе горько, но твердо, глядя вслед шевелящимся зеленым зарослям, человек – это звучит гордо, а все остальное – под корень! Оставим только животный мир, а конкурентов человеческому пути развития – под нож. Хотя, конечно, красиво намечтать цивилизацию, где уживаются мирно люди, эльфы, кентавры и прочая нежить, но, увы, такое нежизнеспособно, и кровавые войны начнутся еще до того, как наберется достаточная мощь для Войн Магов…

Нет, надо поступать, как великий Кортес, ныне оплевываемый всякой мелкой мразью…

Я вздрогнул, как молния во тьме мелькнула ослепляющая в неожиданности мысль. Да, Кортес уничтожил великие империи кровожаднейших дикарей с их чудовищными ритуалами, но… уничтожил ли он в том значении, как понимают в «моем срединном»?

Все эти бесчисленные инки, майя и ацтеки составляют нынешнее население Боливии, Парагвая и прочих-прочих стран Латинской Америки!

Когда Амру ибн аль Ас с восьмитысячным отрядом вторгся во многомиллионный Египет и наголову разгромил войска этого народа хапи, истребил ли он их? Да, если в прошлом значении, так как тогда каждый человек был неразрывно связан с государством, с вождем, с религией, но для меня важнее, что на самом деле Амру всего лишь сменил Египту имя и религию, а сами египтяне оставили в прошлом свой язык, самоназвание и отвратительную религию, обожествляющую змей, крокодилов и кошек. Приняв ислам, кто добровольно, а кто под угрозой истребления – все стали арабами.

Другой арабский полководец Серджабиль вторгся в Сирию с четырьмя тысячами мусульман, и многомиллионная Сирия приняла арабский язык, ислам, и люди стали… арабами!

То есть арабы не истребили местное население. Они его сделали иным: навязали более высокую религию, а заодно и язык, а также сменили им самоназвание. Вот в этом и есть весь секрет мудрости…

Разозленный противоречивыми чувствами, я несся над белым заснеженным полем облаков, а когда спохватился и резко пошел вниз сквозь их толщу, внизу уже знакомые места, а вон и светло-розовое пятнышко, означающее Геннегау.

Инстинкт, подсказал внутренний голос. Как у пернатых, что находят дорогу. И даже дает команду на посадку. Ну, не совсем команду, но все же деликатно подсказывает…

Я пошел вниз, как падающая бомба, стремясь как можно быстрее выйти из зоны видимости. Сейчас день, в небе слепящее солнце, вдруг кто-то задерет голову, я начал сбрасывать скорость, когда площадка башни выросла опасно близко, в плечах стало горячо, мышцы стонут, я стиснул челюсти и терпел, чувствуя, как рвутся мелкие мышцы, что значит – нарастут вдвое толще, таков закон их роста.

Лапы ударились о каменный пол, я упал, перекатился на бок, как парашютист, сразу же сосредоточился на кодовом слове. По телу пробежала злая дрожь, хрустнули суставы, а сухожилия болезненно натянулись, но мои когтистые крылья быстро превратились в человеческие руки.