Ричард Длинные Руки – воин Господа, Стр. 111

Гугол пожал плечами:

– Не знаю. Я передаю только то, что сам слышал. Но если мы углубимся на юг слишком далеко, то… боюсь, и увидим.

Я сказал громко:

– Мы уже почти добрались. Вон те горы, видите? Дальше не пойдем, так что южные чудеса нам не грозят.

От жареного мяса запах тянул в нашу сторону все сильнее. Сигизмунд умело поворачивал ломтики мяса над багровыми углями. Капельки жира срывались с уже коричневых кусочков, угли зло шипели, от гнева становились пурпурными, взвивались короткие синие дымки, а запах жареного мяса становился все мощнее, одуряющее.

Гугол сказал с облегчением:

– Я человек не суеверный, очень даже не суеверный. И в самом деле, когда-нибудь в уютной комнате, в защищенном замке, положив ноги на каминную решетку, где мирно горят сухие березовые поленья… приятно будет порассуждать о Добре и Зле, о предсказанном пришествии Антихриста. О том, что есть Антихрист…

Сигизмунд сказал строго:

– Гугол, не умничай. Антихрист – это тот, в ком нет Христа. А есть только Зло. Много Зла. Больше, чем у кого-либо!

Гугол покачал головой.

– Да? – спросил он с сомнением. – А я побаиваюсь, что может быть похуже.

Сигизмунд вскинул брови.

– Что может хуже?

– Антихрист может быть человеком не столько тем, в ком нет Христа… а оказаться тем, в ком ничего нет. В ком вообще нет души! А это, знаешь ли… Сейчас боремся со Злом, с теми, у кого злые души. Подлые души! Лживые, проклятые, прожженные, рваные, грязные, нечистые, холодные… Но когда придет человек без души – вот это и будет конец света.

От каждого его слова меня осыпало морозом. Дарвин, Павлов, а потом и Фрейд четко доказали, что души у человека нет, а есть одни рефлексы. И вообще человек должен жить умом. Разумом.

– Умничайте, умничайте, – проворчал я с наигранной бодростью, хотя на душе скребли кошки. – Мне больше мяса останется…

Сигизмунд молча, по-рыцарски протянул руку и схватил следующий по размеру кусок, он просто выжидал, пока первый кусок возьмет сюзерен, порядок кормления в стае таков, а Гугол взял тот, что к нему ближе, хорошее воспитание получил, значит.

Он же успокаивающе пробурчал с набитым ртом:

– Пусть будет и то, и другое. У кого душа, у кого рехлексы… Надо у вашего священника спросить, что это такое…

Мои челюсти застыли, словно попали в смолу. То ли я сказал вслух, то ли Гугол сумел прочесть мои мысли…

Утром мы проснулись почти в другом мире. Чем дальше мы забирались на юг, тем чаще я видел чистое синее небо. Но сегодня, едва раскрыв глаза, я уже стучал зубами, ежился, тянул на себя несуществующее одеяло.

Тучи идут сплошняком, гадкие серые тучи, похожие на склизких улиток. И ползут так низко, что задевают верхушку дуба, моросят мелким, едва заметным гадким дождиком. Дерево кажется одним гигантским зверем, что покорно застыл под дождем, ибо бежать некуда. Ветки смиренно опущены почти к земле, с каждого листка срываются тяжелые капли, сами листья кажутся темными, осенними, вот-вот начнут сыпаться.

Если в грозу дуб бодро встряхивается, как молодой пес, показывает клыки, жадно хватает влагу листьями, ветками, трещинами коры, то сейчас даже внизу между корнями стоят темные теплые лужи, а их не пьют про запас, ибо зачем влага на зиму, на морозе ствол разорвет вовсе, сейчас все наоборот, от влаги пора избавляться…

Куда ни достигал взор, всюду мчатся бурные ручьи, несут листья, сор, пустые птичьи яйца и даже гнезда, тащат ветки и пробуют ворочать камни, а то и подмыть какого лесного великана.

– Когда же все успели?.. – проворчал Сигизмунд очень по-взрослому. – Не иначе как колдовство…

– Да, – поддакнул Гугол. – Все, что непонятно, колдовство.

Сигизмунд заподозрил насмешку, сказал строго:

– Неисповедимы пути Всевышнего!

– Да-да, кто спорит?

– Ты, ехида, споришь!

– Да ни в жисть…

Они все же заспорили, ехали, пререкаясь, оба начитанные, оба хорошо знающие историю этих королевств, хотя и трактующие ее несколько по-разному. Я слушал их вполуха, но перед моим взором картина вырисовывалась весьма нерадостная.

На землях Срединных Королевств от Аганда и до Ясти Депра, в Сизии, Меции и до самых дальних Арендских гор, даже за ними, за горами в Ругенде и Лидунце, в Велечии и Приболье, до великой реки Касанги, а также в Великой Принге и в горной стране Грагенте… даже среди диких племен горцев и свирепых степняков – всюду воцарилась христианская вера.

Да что там дикие племена: проповедники и пророки пронесли свет христианского пламени в неведомые ранее земли Гиксии и Горланда, Бриггию и Шумеш, Бурнанду и Мезину и даже на острова Гагинии. Везде достигало слово Христа, и казалось, вот-вот весь мир познает свет истинной веры.