Ричард Длинные Руки – гранд

Если рассматривать с этой гуманистической точки зрения, то я ничуть не соврал насчет любви, я и в самом деле люблю Гелионтэль, она просто замечательная и сама по себе, и во все отношениях тоже.

Бобик подбежал вплотную и посмотрел с сочувствием, я погладил по башке, сказал сердито:

– Да не врал я, не врал!

Зайчик подставил бок, я вспрыгнул, как можно более лихо, не касаясь стремян, одна старая леди учила молодых барышень держаться всегда и везде красиво и с достоинством, дескать, даже когда заходите в абсолютно пустую комнату, вы должны держаться так, словно под всеми стенами сидят джентльмены и внимательно смотрят на вас, потому я всегда держу спину прямой, а в седло поднимаюсь легко и красиво, как бы ни устал.

– Вперед, – велел я. – Да не в эту сторону вперед, морды… Развернуться взад и – вперед! Если я стратег, а я он самый, то неплохо бы понять, что у меня за соседи. Мезина мой сосед как Армландии, так и Турнедо. А если там скрывается беглый преступник из моего королевства… ну, почти моего, то я, как гуманитарий, не должен смотреть на границы всяких там дикарских суверенитетов. Ценность прав маленького свободного человека выше государственных норм и ограничивающих мою свободу законов!

Зайчик досадливо прянул ухом, мало ли какой бред несу, чтобы уговорить свою податливую совесть и подвести базу под оправдание вторжения или начала тайных операций на территории чужих государств.

Глава 10

И все-таки это далековато: из Варт Генца по прямой пришлось срезать краешек Турнедо, промчаться через Бурнанды, к счастью, не вдоль, а поперек, а дальше копыта загремели уже по земле Мезины, что вообще-то ничем не отличается от Бурнандов или Варт Генца.

Где-то на стыке Турнедо и Бурнандов земля затрещала и пошла лопаться длинными извилистыми трещинами, словно тающая льдина. Зайчик несется, как птица, но он не может угадать, где разломится земля впереди, вдруг да в прыжке угодит в разверзающееся ущелье, спина моя взмокла даже на ветру, но, к счастью, землетрясение закончилось быстро, если кто и пострадал, то хомяки в норках.

Потом я видел, как в небе плывет светящая медуза с длинными свисающими щупальцами, огромная, как галактика, я ощутил себя микроскопической рыбкой, даже амебой, но Зайчик в прыжке приземлился на камни, зубы мои звонко клацнули, и больше в небо уже не смотрел.

При всей скорости Зайчика все равно прошло несколько часов, я замерз под встречным ветром и дико устал, и когда сбоку собирался прошмыгнуть и пропасть позади городок, я сказал хрипло:

– Все, вы победили… Сдаюсь!..

Бобик довольно оглянулся, а Зайчик уже рысцой вбежал под арку городской стены, сам осмотрелся и понес меня, полуживого, к постоялому двору.

Солнце закатывается за моей спиной, на землю пали длинные густые тени, а само здание выглядит неприятно багровым. Двери широко распахнуты, оттуда льется оранжевый свет, слышатся веселые вопли гуляк.

Во дворе пара повозок: одна телега и одна подвода, из-под крытого навеса доносится фырканье коней и хруст пережевываемого овса.

Я набросил повод на крюк коновязи, Бобику велел строго:

– Побудь пока здесь.

Он посмотрел в недоумении, но промолчал. Я поднялся на крыльцо, хватаясь за перила, ввалился в харчевенный зал. Низкий потолок, воздух жаркий, да и тот не воздух, а плотные запахи разваристых каш, бараньей похлебки и восхитительно жареного мяса.

Столы стоят тесно, и когда упитанная девушка с подносом в руках пробирается по залу, ее шлепают по ягодицам, щипают и даже успевают пошарить под платьем.

Я протиснулся между ближайшими столами, где вовсе нет мест, плюхнулся на свободный краешек лавки.

Мужик рядом посмотрел на меня с сочувствием.

– Парень, на тебе лица нет. Туго пришлось?

Я покачал головой:

– Всего лишь проскакал с обеда и до этого двора. Старею, видать…

Он хохотнул, налил мне в пустую чашу вина и придвинул, я жадно выпил и поблагодарил кивком, в горле не просто пересохло, но и пошло трещинами, как пролежавшая на солнцепеке глина.

Подошел мужик, взгляд вопросительный, явно хозяин, я сказал хрипло:

– Еды хорошей и побольше… вина… и еще обязательно жареного гуся…

Он вскинул брови:

– Целиком?

– Да, – ответил я сердито, – черт бы тебя побрал!

Он нахмурился, но проследил за моим взглядом, оглянулся. Разговоры в зале затихли, крики оборвались, а самые горластые гуляки пригнулись к столу.

Бобик стоит на пороге смирный и неподвижный, в глазах надежда и вопрос: ты еще не забыл про меня? Уже можно?