Ричард Длинные Руки – гранд

Главное, что нацелившиеся на трон четверо суперлордов не так уж и против, чтобы его занял я и на потом. Им важнее, чтобы не занял кто-то из тех, с кем уже сцепились.

Изаэль сопит во сне, иногда дрыгает задней лапкой. Я полежал чуть, начал было высвобождаться из-под ее ига, но она вцепилась крепче, не просыпаясь, что-то пробормотала сердито.

Сердце мое сбилось с такта: прямо из ее тщедушного тельца медленно пошел свет, но не обычный, а как если бы поднимался светящийся туман, отчетливо вижу толстые белые нити, что колеблются как водоросли в теплой воде, колышутся, поднимаются, то сплетаясь, то распадаясь на другие нити, а между ними клубится свет, и даже без особого усилия воображения вижу то облака, то сверкающие горы, даже вот появился странный диск, словно близкое небесное тело, тоже раскаленное добела…

Я скосил глаза, это существо лежит плашмя на мне, но голову повернула, мордочка блаженно расслабленная, хотя не понимаю, как можно спать на таком, я же, как плита из камня, а рядом нежнейшая пуховая перина, одеяло тоже из лебяжьего, но вот у нее такая причуда, хоть бери ее за ноги и бей о стену…

Свет уже озарил всю комнату, даже дальние углы высветил с беспощадной яркостью, целое море света и призрачных видений, что перетекают одно в другое, сливаются, образуют странные образы. При взгляде на некоторые сильно и взволнованно бьется сердце в смутном узнавании…

Наконец, когда довольно отчетливо из ее спины выросли огромные призрачные крылья, она засопела, недовольно дрыгнула задней лапкой и проговорила во сне:

– Нет, только Ричэль… нет… да, настаиваю…

Крылья дрогнули, словно пытались мощным взмахом поднять ее и унести, рассыпались на множество искр, что моментально погасли, а Изаэль зевнула, не открывая глаз, потянулась, царапая меня коготками, наконец распахнула глазищи и удивленно посмотрела мне в лицо.

– Ой, это ты?

– Бессовестная, – сказал я с сердцем. – Снился кто-то другой? Признавайся или молись на ночь, дездеморда рыжая…

Она старательно подумала, покачала головой:

– Да нет, никто не снился.

– Брешешь.

Она посмотрела мне в глаза честнейшим взглядом:

– Никто, правда!.. Или не помню. Вот прямо клянусь!

– Ладно, – сказал я великодушно. – Клятвы женщин ничего не стоят, но все равно пока удавливать не буду. Отлуплю только, но так надо, это ритуальное…

– Почему?

– Утро же, – объяснил я снисходительно.

– Но вчера ты меня не бил!

– Вчера был вторник, – объяснил я, – а сегодня суббота! У нас в таких случаях приговаривают: «Помни день субботный!»…

– Ой, я боюсь…

– Хотя, – сказал я великодушно, – если хорошо и долго почешешь, то это как бы заменит…

Завтрак нам подавали в покои, можно бы и в постель, но тогда Изаэль не просто пряталась бы под одеяло, но и жрякала бы там, а это неинтересно, я люблю смотреть, как оно лопает, серьезно так и сосредоточенно, как щенок у мисочки.

После завтрака я корпел над картой Варт Генца, Изаэль кувыркалась с Бобиком на полу, ковер там толстый и мягкий, недостает только Зайчика, который смотрел бы на них сверху вниз с выражением потомственного аристократа, у которого не меньше сотни знатных предков.

Я полюбовался на обоих, Бобик черный, как сам ад, зато солнце так и не сумело набросить на Изаэль хотя бы видимость загара, все такая же снежно-белая с нежным румянцем, что вспыхивает то на скулах, то на щеках, иногда даже сползает на шею.

– Ну что, морды, – сказал я ласково, – жизнь все-таки хороша?

Бобик весело оскалился, а Изаэль кивнула и сказала с удовольствием:

– Еще как! Особенно когда не нужно никуда выходить.

– Эх ты, – сказал я с упреком, – тоже мне разведчица! Ты же должна у нас все вынюхивать, а ты с собачкой развлекаешься!

– А мы с ним вместе вынюхиваем, – объяснила она. – Он, оказывается, совсем не страшный. Я его люблю!

Бобик, услышав такое, повалил ее и, придерживая обеими лапами, облизал эльфячью мордочку, не обращая внимания на ее вопли.

В дверь без стука вошел Фридрих Геббель, все такой же важный и осанистый, с огромной золотой цепью на груди. Он, как и личный секретарь, имеет право входить ко мне без стука, но не пользуется этой привилегией, вообще старается почему-то не попадаться на глаза.

Склонив голову, он замер у порога, я пару раз зыркнул на него, наконец поинтересовался:

– Лорд сенешаль?

Он выпрямился, сказал почтительнейшим голосом:

– Ваша светлость!