– Везде все говорят про братоубийственность этой войны, но все хотят, чтобы прекратил ее кто-то другой!.. Покажите мне гостевые покои, сэр Клифтон.
Он ответил ровным голосом:
– Вас ждут покои Его Величества Фальстронга.
Я помотал головой:
– Я сказал, гостевые.
– Нет, – отрезал он. – По вашему статусу вы должны занимать королевские. И, кроме того… ваша светлость, это совсем не ради вас и вашего гонора.
– А ради чего?
Он ответил вроде бы все так же ровно, как должен говорить государственный чиновник высшего ранга, но я ощутил страшную усталость в его обычно сдержанном голосе:
– Ради нас.
Я в самом деле смутился от такого признания, хотя вроде бы меня раздувает от гордости, как жабу на солнце, но такая откровенность все-таки, ага, не от хорошей жизни.
Я вздохнул, помотал было головой в упрямом несогласии, потом сказал, сдаваясь:
– Ладно, показывайте.
Вообще-то я и сам знаю, где, но нужно соблюдать ритуалы, и он послушно пошел впереди, а я повел, придерживая за плечо, своего миниатюрного спутника.
Перед входом во дворец он задержался, взглянул на Бобика:
– А что ест ваш пони с клыками?.. Такой приснится, навек останешься заикой.
– Не беспокойтесь за него, – сказал я, – он сам себе найдет.
Он поежился:
– Как раз этого и боюсь больше всего.
Стражи в залах и проходах отдают мне честь, как королю. Думаю, прежде всего потому, что уже весь Варт Генц знает о моем отказе от короны, я тогда сказал, что недостаточно достоин, и теперь моя скромность и мои достоинства бегут впереди меня, расчищая дорогу, куда бы я ни направился.
Перед королевскими покоями сэр Клифтон остановился, коротко взглянул на моего спутника.
– Ладно, – сказал я, – не буду вас томить. Это принцесса эльфов, захваченная в плен после того, как я зверски покорил их империю, все разграбил и поуничтожал.
Я театрально поднял ее капюшон и закинул на спину, а Изаэль медленно подняла голову, молодец, эта вот постепенность вообще бьет наповал, это как раздвигаемый на сцене занавес, и когда устремляет взор огромных синих глаз, радостно сияющих в любом полумраке, я сам замираю и смотрю с наслаждением, всякий раз не могу нарадоваться этому моменту.
Сэр Клифтон застыл на миг, но должность королевского секретаря обязывает быть непростым человеком, он тут же поклонился и сказал учтиво лишь чуть дрогнувшим голосом:
– Ваша светлость, я уверен, вы найдете покои вполне удобными.
– Не сомневаюсь, – ответил я. – Король Фальстронг умел устраиваться даже в походе. Сэр Клифтон, через час жду вас с бумагами, в которых записано все королевское имущество.
Он взглянул на меня остро.
– В смысле?
– Все, – повторил я, – это все. Начиная от всех земельных владений и заканчивая мебелью, дорогим оружием, ценными подарками от других королей… Все ясно?
Он слегка наклонил голову, продолжая смотреть на меня исподлобья.
– Ваша светлость…
– Да?
– Могу я спросить…
– Можете, – ответил я. – Но узнаете все не раньше остальных.
Он поклонился.
– Ваша светлость…
– Сэр Клифтон, – ответил я с холодком.
Он распахнул перед нами двери, не давая это сделать слугам, а когда мы вошли, сам же и закрыл следом.
Изаэль посмотрела на меня в недоумении:
– Я не поняла… ты что такое странное говорил про меня?
Я отмахнулся:
– Это иносказание, не бери в голову. Люди многое говорят для прикола, шутки, розыгрыша, от хорошего или плохого настроения, и потом разберись, отчего Великая Война Магов так р-р-р-аз, и все! Ты давай осмотрись, а я пока намечу план действий.
Она продолжала стоять на месте.
– Мне тут… страшно…
Я изумился:
– Почему? Ты уже была в моих королевских покоях в Савуази! Разница только в мебели.
Она покачала головой:
– Там все тихо и мирно, а здесь смерть. Здесь везде смерть… Что случилось с тем, кто здесь жил?
Я сказал небрежно:
– Пустяки. Его убили сыновья, как и жену, еще здесь убили самих сыновей, внука, еще кого-то и вообще массу народа… Обычные забавы людей, не будь такой чувствительной. Разведчик не смеет быть слишком уж музыкантным и экологично чистым… Ты должно вживаться в наш мир, чтобы его понять хотя бы вчерне.
Она посмотрела на меня сердито.
– Тебе хорошо, у тебя шкура толще, чем у трех кабанов. И сам ты грубый!
– Ладно-ладно, – ответил я. – Не хочешь, стой там, как столбик.
Этого было достаточно, чтобы чисто из-за женского упрямства начала делать все наоборот, сперва робко ходила по центру зала, потом все расширяла круги, заглянула в спальню, осмотрела обширное ложе с балдахином, походила вдоль стен и поглазела на роскошные ковры.