Ричард Длинные Руки – гранд

Граф опустился следом за мной, я сказал деловито:

– Граф, я приехал просто проведать. Должны же быть у государственного человека минуты отдыха?..

Он с трудом оторвал жадный взгляд от прекрасного лица тихой эльфийки, блестящие глаза его сразу потускнели.

– Ваша светлость, – сказал он с сердцем, – вы наверняка успели увидеть, что у нас творится!

– Ну, – протянул я, – что-то успел, что-то нет…

Он проговорил с нажимом:

– Мы остро нуждаемся в вашей помощи!

Я вздохнул, развел руками.

– Да-да, интересы королевства, а то и вовсе всего человечества, но я такой умник, сразу вспоминаю насчет того, что каждый человек – целая вселенная, а это даже вроде бы больше, чем королевство, если не врут… То есть я не готов совать голову в петлю только для того, чтобы в Варт Генце прекратились некоторые безобразия.

– Некоторые? Ваша светлость!

Он даже откинулся на спинку кресла и вытаращил глаза, не находя слов, я тоже убрал локти, но только для того, чтобы слуги поставили чаши, наполнили вином, а потом не мешать им раскладывать закуски и фрукты.

– Дорогой друг, – сказал я с глубоким сочувствием, – это вроде бы звучит несколько цинично, понимаю, однако… допустим, что с моим вмешательством вы как-то получите прекращение гражданской войны…

– Это наша мечта! – воскликнул он.

Я покачал головой.

– А что получу я, кроме неприятностей?

Он воскликнул патетически:

– Ваша светлость, а трон? А корона?.. Да сколько за них крови пролито, а вам прямо в руки пихают!

– Да хоть в сумку, – сказал я твердо. – Отбивался, отбиваюсь и буду отбиваться. И вы знаете почему.

– Почему?

– Через год, – сказал я знающе, – а то и раньше, пойдут разговоры, что зачем на троне сидит не просто чужак, это бы еще стерпели, любой чужак становится своим, но человек, который правит одновременно частью Турнедо, Армландией и Сен-Мари?.. А не гребет ли он часть наших ресурсов туда, а не берет ли слишком много налогов из Варт Генца, которые вкладывает за Большой Хребет…

Он вскрикнул оскорбленно:

– Ваша светлость!

Я отмахнулся:

– Начнется то же самое, но уже против меня.

– Не начнется! Мы не такие!

Я покачал головой:

– Да ладно, вы же не ребенок. Я, кстати, тоже потерял девственность, а так жалко, хоть плачь, будто все еще помню, что это. Теперь все вижу таким, какое есть, а это так противно, впору вешаться… или других вешать, что, вообще-то, временами как-то скрашивает серые будни, которые сотворил Господь и велел нам раскрасить. В общем, за счастье недолго посидеть на троне и ощутить корону короля на челе я должен отдать нечто гораздо большее, чем трон!

Он помолчал, хмуро наблюдая, как я пробую вино, лицо мое непроницаемо, а прекрасная эльфийка, явно подражая мне, так же методично осматривает спелую грушу, словно не понимает, как такое люди могут есть.

Наконец Меганвэйл тяжело вздохнул, в его глазах – растущее уважение, а заговорил он совсем невесело:

– Ваша светлость, прошу мне поверить, я так далеко не заглядываю. Я ж не политик, я военачальник.

– Достойнейшая профессия, – сказал я.

– Если все так, – произнес он, – как вы говорите, а я начинаю верить, то да, вы правы, потеряете больше, чем приобретете… Но как же наша страна, наш бедный народ?

Я ответил в тон:

– Я очень люблю вартгенцев, ибо король Фальстронг был мне как отец.

Он сказал с надеждой:

– Все помнят слова короля, когда он сказал, что хотел бы вас иметь сыном… Это еще один камушек на чашу весов, что вам нужно принять трон. После гибели его сыновей вы – его единственный наследник, так считают многие!

– Я слишком уважаю, – сказал я, – и, можно даже сказать, без особого так уж преувеличения, люблю ваше королевство, чтобы пытаться сесть на трон ради каких-то эгоистических целей…

– Сэр Ричард! Но таким образом вы спасете нас от династических войн!

– Ненадолго, увы.

– Но сейчас претенденты сразу утихомирятся, увидев, что ни один из соперников не сумел ухватить корону!

– А потом?

– Вы что-нибудь придумаете, – сказал он убеждающе. – На этот раз ее вам вручат не потому, что не хотят дать сопернику, а потому, что вы тем самым прекратите гражданскую войну.

– Как?

– Она сама возьмет и прекратится!

– Нет, – сказал я. – То ваше всего лишь королевство, а то моя шкура! Понятно, что дороже.

Он покосился в окно, за которым уже темная ночь, перекликаются совы, а в небе зажглись звезды.