– Еще восемь.
– Такие же?
Она ответила настороженно:
– Ну да…
– Тогда я вовремя, – повторил я. – Каравеллы отставить… вернее, каравеллы классического типа. Будем кое-что менять.
Она пробормотала настороженно:
– Ваша светлость?
– Нам нужны корабли помощнее, – объяснил я, – покрупнее, можно даже поманевреннее, хотя это не обязательно. А вот быстроходнее, да, надо. Потому давай посмотрим сперва на мачты…
– Ваша светлость, – сказала она ядовито и показала пальцем, – мачты – это вот. А это вот паруса называется…
– Умница, – похвалил я, – такое запомнила, это же надо!.. Та-а-а-ак… три мачты, прямое парусное вооружение на фок– и грот-мачтах… гм… Хорошо, но теперь недостаточно. Здесь вот нужно борта выше, на фок-мачте паруса прямые, на остальных – латинские. Какие размеры у спущенных на воду корабликов?
– Длина двадцать ярдов, – отрапортовала она, – ширина – шесть, осадка – два. Экипаж – сорок человек, грузоподъемность шестьдесят коротких тонн.
– Для начала неплохо, – согласился я. – Мы просто как бы восстановили потопленные пиратами. Теперь же закладываем новый класс кораблей. Но никаких революций! Всего лишь закономерный рост.
Она пробормотала угрюмо:
– Насколько?
– Грузоподъемность, – сказал я, – возьмем четыреста коротких… нет, лучше длинных тонн.
Она переспросила с недоверием:
– Это же двадцать хандредвейтов!
– Или квинталов, – согласился я. – Да-да, четыреста. Все остальное увеличивается пропорционально. Но, конечно, понадобятся надстройки в носовой части и на корме, еще будет глубокая седловатость палубы в средней части судна…
Она слушала внимательно, а когда я начал грубо стирать линии и дорисовывать новые, напряглась, сердито засопела, едва не хватая меня за руки.
– Треугольные паруса заменим на трапециевидные, – сказал я, – еще нужно улучшить обводы корпуса, я покажу как. Это увеличит отношение длины к ширине…
– Это уменьшит грузоподъемность, – обронила она.
– Но увеличит скорость, – пояснил я. – Для кораблей этого типа важнее не грузоподъемность, а скорость и маневренность.
– А разве такой парус маневренности прибавит?
– Ты меня удивляешь, – проронил я, всматриваясь в расчеты прочности креплений.
Она буркнула:
– Это вы меня удивляете, ваша светлость. Вроде бы не урод…
– Да и в тебе страшила не заметна, – обронил я, не сводя взгляда с обводов корпуса. – Правда, наверное, ноги кривые, как колесо…
Она стиснула челюсти, это впечатляет, словно бульдог зажимает берцовую кость, сказала ровным голосом:
– А еще и копыта.
– Я так и знал, – сказал я с облегчением, – не может быть умной и красивой одновременно. Постой, а почему мачта эта вертикально? Ее нужно чуть наклонить вперед, тогда мощь ветра будет малость уходить в корпус.
Она нависла над чертежом:
– Вот эта? Расчеты есть?
– Какие у меня могут быть расчеты? – возразил я с достоинством. – Короли выше математики!..
Она обронила едко:
– Законы природы могут вам не подчиниться, ваша светлость.
– Вранье, – возразил я. – Как это не починиться? Мне подчиняется все на свете… Да, вот здесь надо изменить подводную часть корпуса, это значительно увеличит прочность. Заодно позволит добавить площади парусов, а сие улучшит ходовые качества…
– Площадь парусов? Как?
– Треугольный топсель, – пояснил я, – можно убрать, а латинскую бизань заменим гафельным парусом. Все остальные можно увеличить в размерах, а то и вовсе прибавить дополнительные парусишки… Так, это все?
Она покачала головой.
– Нет, есть еще один чертеж. Тут некоторые отличия. Показать?
– Давай, не спрашивай!
Она развернула чертеж, я придержал края и сразу же сказал с неудовольствием:
– Это вообще шнява какая-то…
Она взглянула с обидой.
– Ваша светлость, ругательные слова не аргумент…
– Какие ругательные? – удивился я. – Шнява – это одно-, двух– или трехмачтовый корабль, деточка. С особыми шняв-мачтами или трисель-мачтами позади собственно мачты для постановки шнявселя или триселя. Все поняла? Да, вижу… Это ничего, зато у тебя вот эти две, которыми ты меня уела. Прям как на чертеже, где парус под ветром!.. У вас как вычерчивают мидельшпангоут?
Она сперва скосила взгляд на свои оба холмика, насчет вздутых парусов я польстил, на самом деле ничего особенного, потому смолчала, только зло посопела, перевела взгляд на чертеж.