Амелия охнула испуганно, а Торкилстон вытаращил глаза.
– А это еще что?
Я усмехнулся.
– Титул. Пришлось взять, без него не допускали до работы.
Он покрутил головой, лицо стало озабоченным.
– Господи, ну нельзя же столько на себе тащить…
– Приходится, – сообщил я и, повернувшись, сбежал с крыльца.
На обратном пути я на ходу проверил склады, посмотрел бараки, в которых живут плотники и столяры, меня уже ждал монах Меанис, продрог на ветру, явно не думал, что проторчу у друзей целый день.
– Ваша светлость, – сообщил он, – для вас приготовили вот этот домик. Здесь все чисто, пол вымыли горячей водой, столы выскоблили, там есть чернильница и перья на всякий случай…
– На какой случай? – спросил я. – Чтобы перьями в горле щекотать?.. Эх, святая симплиатас… Ладно, иди. Придет, этот… как его…
– Кристиан Аштон, ваша светлость?
– Да, гони этого Криса сразу ко мне. Скажи я вельми гневен из-за потерянного в праздности дня и хочу все наверстать.
– Будет сделано, – крикнул он уже обрадованно, никаких разносов с моей стороны, умчался, взбрыкивая на ходу.
Я слышал его вопли, чтоб немедленно корабельного мастера к его светлости, и чтоб с чертежами, и чтоб побыстрее, его светлость уже изволит ждать, а такое недопустимо…
Через узкие окна бойницы видно далекий берег, а за ним полоску воды, доносится стук молотков и молотов, звуки пилы, бодрые крики рабочих.
За моей спиной скрипнула дверь, я резко обернулся. Порог переступила молодая женщина в холщовой мужской рубашке с закатанными по локти рукавами и длинной юбке до пола. Рубашка застегнута под самое горло, несмотря на жару, но ниже оборваны две пуговицы, и в разрезе проглядывает белое нетронутое солнцем тело, даже краешек груди.
Однако в ее руках длинный рулон плотной бумаги, и я уставился на его хозяйку. Интересное лицо – с настолько расширенной нижней челюстью, что углы торчат в стороны, странное впечатление, но не отталкивающее, а просто необычное, зато создает впечатление злобной неуступчивости и свирепого характера.
Я продолжал смотреть на нее, она присела в поклоне, но не склонила голову, а следила, куда я вперил взгляд.
– Леди… – проговорил я наконец.
– Крис Астон, – договорила она.
Я пробормотал ошалело:
– Так вы… женщина?
Она с интересом посмотрела мне в лицо и откровенно проследила за моим взглядом.
– И как вы догадались? Неужто по моим сиськам?
Я отступил на шаг, а то ее запахи уж начали проникать в мое тело, заставляя его выходить из подчинения.
– Признаться, – произнес я, – до сих пор не могу поверить, что женщина…
Она прервала язвительно-вежливо:
– Упокойтесь, ваша светлость, мир не рухнул. Мой отец, Кристиан Аштон, занимается этим делом и весьма преуспел в нем. Просто я слишком часто сидела у него на коленях, будучи ребенком, а потом помогала ему в работе, так что я знаю достаточно много. Мой отец сегодня занемог, что-то съел, его тошнит и голова кружится, но я решила, чтобы вы не теряли драгоценного времени, вы же такой занятый, как говорят, хотя я представляю, чем вы там во дворце заняты… решила пока что ввести вас в курс дела, а завтра-послезавтра поднимется из постели и отец.
– А-а-а, – сказал я с облегчением, – ну, значит, мир еще не сошел с ума. Та эпоха еще впереди.
Она спросила несколько настороженно:
– Правда? Скорее бы…
– Далеко впереди, – сказал я и заметно охладил ее восторг. – Ладно, показывайте, что вы там понимаете в отцовских чертежах.
Она посмотрела на меня несколько критически.
– Если вы сможете понять, что я буду показывать… хоть наполовину, ваша светлость…
– Не договаривайте, – прервал я. – Будучи очень стеснительным, я смущаюсь при виде голых женщин. И даже обнаженных.
Ее лицо вспыхнуло, в глазах зажглись опасные огоньки, но вспомнила, что разговаривает не с плотником, сказала сдержанно:
– Вот, ваша светлость, смотрите.
Я помог ей развернуть чертеж во всю ширину и длину стола, закрепил уголки специальными гвоздиками, втыкаемыми в приклеенные колечки.
Как водится, на краях нарисованы Борей с надутыми щеками, колеса Мироздания, солнце с удивленно-наивными глазами и свернувшиеся в кольцо драконы. А в центре корабль, больше рисунок, чем чертеж.
– Каравелла, – сказал я. – Значит, я хоть здесь не опоздал. Сколько спущено на воду?
– Четыре, – доложила она. – Но команды еще не готовы.
– А в доках?