Ричард Длинные Руки – герцог, Стр. 30

– Объяснения, – уточнил я. – А лучше, показания. Решение, принятое нами с герцогом, будет окончательное и не подлежащее никакой апелляции.

Фонтане поинтересовался:

– Что такое апелляция?

– Апелляция, – объяснил я, – когда просите один суд проявить неуважение к другому суду. Но мы с герцогом преисполнены уважения как друг к другу, так и к другим благородным лордам королевства, так что, вы понимаете прекрасно, если не дадите нам ясных и понятных объяснений, что там у вас случилось, виселицы на этот раз не избежать. И апеллировать будет не к кому.

Герцог уловил раздражение в моем голосе, улыбка чуть-чуть проступила на его худом лице и тут же пропала. Его военачальник почему-то старается не смотреть на Фонтане, как и тот не смотрит на герцожью правую руку.

За моей спиной граф Гатер сказал тихохонько барону Уроншиду:

– Видите, сэр Гедвиг, как надо? По-культурному. Что не так – сразу в суд! А у нас сразу в морду.

– Дикие у нас места, – ответил барон печально. – Ничего, наш сэр Ричард уже продвигает культуру в рыцарские массы.

Фонтане выпрямился в седле, все насторожились, он вздохнул и ответил дерзко:

– Вообще-то мне сказать нечего.

Герцог произнес обрекающим голосом:

– Признаешь ли ты, что соблазнил мою дочь?

Все замерли в ожидании ответа. Фонтане подумал, бросил взгляд исподлобья, тяжело вздохнул.

– Увы.

– Что «увы»? – потребовал герцог люто.

– Ваша дочь слишком… красива. Я не устоял.

– Соблазнил? – повторил герцог с нажимом.

Фонтане прямо посмотрел ему в глаза.

– Зачем такое слово? А если это любовь?

Герцог вскипел так, что, если бы его не ухватили за руки, ринулся бы с мечом на этого ухмыляющегося наглеца.

– Любовь? Какая может быть любовь к такому ничтожеству?

Фонтане ответил дерзко:

– Любовь не знает меры, границ, сословий. Перед любовью, как перед Господом, все равны.

Герцог, кипя гневом, повернулся ко мне.

– Теперь вы видите?

Я поинтересовался:

– А откуда стало известно, что он соблазнил? Может быть, это только слухи? Сплетни?

Он вскипел:

– У нее живот подпер подбородок!.. Через две недели родит!

– Простите, – сказал я обалдело, – не думал, что так серьезно. Это да, это понятно… Тогда, может быть, заставить его жениться? Все-таки знатного рода, отваги и удали не занимать… Мне он лично не очень нравится, но тем более мои слова заслуживают того, чтобы их принять во внимание… Сэр Фонтане отважно дрался против ваших людей, двух сбил на землю, тяжело ранив или убив, а когда на него бросился большой отряд, благоразумно отступил. Это говорит, что есть не только отвага молодости, но и расчет, что пригодится потом, когда станет командовать большими массами войск.

Герцог нахмурился, военачальник наклонился к нему и что-то настойчиво втолковывал.

– Вряд ли этот человек, – сказал герцог гневно, – способен на семейную жизнь!

Я сказал быстро:

– А что такое семейная? Герой, который проводит полжизни в седле, защищая границы, разве живет ею, навещая жену изредка и всякий раз зачиная детей?.. Для герцога, думаю, такие люди даже полезнее, чем домоседы.

Он морщился, слушая нашептывания военачальника, наконец вперил в Фонтане гневный взор:

– Спрашиваю со всей строгостью, готов ли ты жениться на моей дочери и покрыть ее позор законным церковным браком?

Я видел, как Фонтане заколебался, как дернулся и побледнел воин с повадками военачальника, как вытянули шеи рыцари их отряда. Герцог смотрел требовательно.

За моей спиной донесся шепот графа Гатера:

– Даже если она уродина, лучше жениться, чем висеть в петле!

– Вряд ли уродина, – предположил барон. – Скорее всего, вовсе нет…

– Почему так думаете?

– Чего бы он к ней лазил тайком, рискуя головой?

Логично, подумал я. Что-то здесь не так…

Герцог медленно бледнел, в глазах вспыхнул опасный огонь, он прокричал:

– Взять его! И повесить здесь же на дереве!

Несколько человек подбежали к Фонтане, сдернули с коня и, связав руки, потащили к дереву. Один ловко взобрался по стволу на крепкую ветку, быстро и умело закрепил конец веревки, а другой, с петлей на конце, спустил вниз.

Фонтане со связанными руками снова усадили на коня, один из всадников начал надевать ему петлю на шею, Фонтане воскликнул:

– Господи, прими мою душу!

Герцог крикнул страшным голосом:

– Она отправится прямо в ад!

Военачальник вдруг толкнул коня коленями, в два конских скока оказался возле Фонтане. Никто не успел пошевелиться, как он сорвал петлю с шеи Фонтане.