Ричард Длинные Руки – герцог, Стр. 146

– Почему? – спросил я.

Он посмотрел с некоторым интересом.

– А ты заслуживаешь большего? Четверования хотя бы? Пыток?

– Еще бы, – ответил я. – Сэр Леопольд, а вы нефть на сторону продавали?

Он поперхнулся, переспросил:

– А… как это?

– Даже не знаете? – спросил я. – Ну, сэр Леопольд, вы сама невинность. Вы вообще-то злодействовали с какой целью?

Он спросил оскорбленно:

– Я что, торговец?.. Я человек из благородного сословия!.. Преступление нуждается лишь в предлоге. А дальше одни преступления открывают путь другим. Всякое преступление безрасчетно!

Я кивнул:

– Вы правы. Никакое преступление не может иметь законного основания. Да и не должно. Однако известно, что только слабые совершают преступления. Сильному и счастливому они не нужны. У вас какая слабость?

Он злобно оскалил зубы.

– Слабость убивать тех, кто мне перечит!

Я вскинул руку, останавливая его на полпути.

– Стоп-стоп, сэр Леопольд. Вы говорите о себе как о невероятном бунтаре, ниспровергателе основ, нравственности, законности и всего-всего мироздания, но что-то вы показались мне сейчас каким-то смиренным послушником. Даже, я бы сказал, но боюсь вас оскорбить, робкой овцой…

Он взревел оскорбленно:

– Я?.. Объяснитесь, сэр, до того, как я вас разрублю на куски и буду пожирать ваше сырое мясо!

– Всякое преступление вульгарно, – объяснил я, – точно так же, как всякая вульгарность – преступление. Но я бы пошел дальше… Почему вы, такой великий бунтарь, вдруг смирились и стали кроткой послушной овечкой?

Он проскрежетал зубами:

– Я?

– Вы, – подтвердил я и, не ожидая разъяренного вопля, пояснил: – Почему не бунтуете и здесь?

Он крикнул яростно:

– Вы совсем одурели?.. Мы в аду!.. Здесь отбываем наказания за прошлую жизнь!

Я покачал головой, постарался смотреть высокомерно и с брезгливым состраданием.

– А я вот не сдался. Там я бунтовал, осквернял, буду и здесь. Только теперь уже против здешних устоев и местной нравственности! Даже супротив самой Темной Феи… чтоб она издохла, тварь поганая!

Он застыл, глаза выпучились, как у кальмара. Я упер руки в бока и нагло расхохотался.

– Вы… – проговорил он осевшим голосом, – это о… Темной Фее?

Я сказал победно:

– Что, поджилки затряслись? То-то. Так что молчите о том, какой вы великий преступник.

Захохотав еще громче, я отвернулся и пошел бодро в сторону далекой крепости. Минут через десять за спиной послышался топот догоняющих ног.

Я не стал оглядываться, если все рассчитал верно, этот великий злодей в спину не ударит, потому что…

Он догнал, прокричал счастливо:

– Сэр! Вы подали гениальнейшую идею!..

Я сказал высокомерно:

– Да? Ну тогда за дело. Я иду в Темный Замок, чтобы разнести там все вдрызг, наплевать на их святыни и вообще… ну вы понимаете, обгадить. Сурово, по-мужски. И все это, ха-ха, во имя Господа!

Он сказал с восторгом:

– Да-да, вы сказали великолепно, доблестный и учтивейший сэр!.. Во имя Господа, вот что здешнего дьявола взбесит больше всего!.. Во имя Господа и всех святых!

Он сорвал с головы шляпу и на ходу ухитрился раскланяться со мной галантнейшим образом, что наверняка является здесь явным вызовом порядкам и установкам Темного Мира.

Лицо его сияло, глаза горят, как звезды, он забежал чуть вперед, чтобы видеть мое лицо, и воскликнул ликующе:

– Вы прям, как ангел небесный!.. Ха-ха, так им!.. Ангел, ангел! Я терзался здесь всеми муками от собственной бесцельности, а вы снова дали смысл моей жизни!.. Я могу опять совершать преступления, но теперь не стану размениваться на мелочи!.. Ха-ха, я буду соблюдать все десять заповедей, я ни в чем не нарушу Кодекс Рыцаря, я буду защищать слабых и сирых, я буду терпелив и вежлив…

Я сказал одобрительно:

– Вы прекрасно все поняли, доблестный сэр Леопольд! Никто так не радует дьявола, как нарушитель всех христианских заповедей, но ничто так не разъярит, если прямо в его темном царстве начать их исполнять и вести себя ему назло честно и праведно!

Он сказал жадно:

– Эх, еще бы молитвы вспомнить… Я бы все время читал! Пусть тут от злости переворачиваются. У дьявола будет несварение желудка, а то и вовсе желчь разольется.

– Я напомню, – сказал я и, наткнувшись на его удивленный взгляд, пояснил: – У меня абсолютная память. Могу повторить, к примеру, все, что вы мне сказали, не пропустив ни слова. Потому и молитвы помню. Стоило мне хоть раз где-то услышать…