Ричард Длинные Руки – маркиз, Стр. 142

– Разбирайся тут с мелочами сам, – распорядился я. – Генеральную линию знаешь, а ерунда всякая сама решается.

Конь радостно пошел сразу в галоп, всадники сперва приотстали, затем я услышал за спиной дружный топот десятка коней, Гитард все же выделил для охраны народу побольше, но я не оглядывался, пока не домчались до башни.

Глава 14

Башня мрачно чернеет на безмятежно глупом небе, мы шли красивым галопом, она все ближе и ближе, за спиной разговоры давно притихли.

Все держатся как младшие школьники перед грозным директором. Когда под ногами захрустела металлическая окалина, все начали придерживать коней. Осторожно въехали в ворота ограды.

Я спрыгнул на землю возле самого входа в башню. Молодой пират с побелевшим лицом подскакал ко мне и поймал брошенные ему поводья.

– Держи, – велел я строго. – Надолго не отлучайтесь, я здесь ночевать не собираюсь.

– Да, ваша светлость, – выпалил он и спросил опасливо: – Вы… через этот ход?

– Конечно, – ответил я бодро, а в голове стучала тоскливая мысль: ну какого хрена играю героя? Можно по веревочной лестнице в окно на второй этаж, чтобы миновать огненную стену и прочие ужасы. – Я маркиз, мне только через главный вход и по красной ковровой дорожке… Желательно почетный караул при встрече.

Он смотрел с таким почтительным ужасом, что я лишь покровительственно усмехнулся и вошел в темный ход космического пространства, где меня ждет стена магического огня.

За спиной остался уже привычный и такой уютный мир, впереди вспыхнул огонь. Я заставил себя не трястись, думать о чем-нибудь отвлеченном, общем, нужном в перспективе, что не горит, но в виду иметь надо…

Вот, к примеру, уже в зубах навязло, что кто сильнее, тот и прав, и что добро всегда побеждает зло: кто победил, тот и добрый. Но если так, то надо сделать так, чтобы победивший, кем бы он ни оказался, все равно действовал и дальше в неких рамках. Сперва широких, но по мере роста культуры и цивилизации все более узких, жестких…

Этим, собственно, и занимается церковь, но здесь пока о возрождении церкви говорить рано. Да и вообще есть соблазн обойтись без нее, хотя пока не представляю, чем ее заменить…

Я уже шел по залам, которые я с большой натяжкой соглашался считать залами, вытянулись и перешли в странные туннели, однако слишком огромные, чтобы называться туннелями. Бесконечное число выпуклых колец вплотную одно к другому, я пробирался внутри вереницы исполинских бубликов и не видел им конца.

Иногда эти извилистые и длинные туннели раздваивались, и я останавливался в растерянности, чувствуя себя так, словно нахожусь глубоко под землей.

Потом кольца туннеля вдруг начали светиться. Одни просто наливались белым огнем, другие отсвечивали синим, что переходил в зловеще-голубое, как если бы там разгоралось пламя. Я все ускорял шаг, одно время за мной гнался какой-то шар, я дважды выстрелил в него, чуть было не метнул молот, когда стальные болты прошли его насквозь, не причинив вреда, шар остановился возле меня, а когда я пошел, двинулся за мной с той же скоростью.

На этот раз черти меня не водили по кругу и не опускали на нижние этажи. Я поднялся на этаж к комнате, которую Гугол назвал своей главной.

Дверь открылась бесшумно, словно хорошо смазанная, хотя, понимаю, здесь не смазка, а совсем другой принцип. Даже знаю, какой.

Гугол спиной ко мне горбится за столом, перед ним чудовищно огромная и толстая книга, словно изданная для великанов. Но шрифт, даже отсюда вижу, больше подходит лилипутам.

Сам Гугол листает страницы бережно, с любовью, двумя руками, нежно поддерживая листы, будто те от ветхости могут рассыпаться в труху. Книга занимает почти весь стол, каждая страница больше рыцарского щита, а страниц не меньше тысячи.

Я подумал, что при таком мелком почерке переписчиков Гугол будет искать очень долго нужное ему. Я начал подходить ближе, Гугол наконец услышал шаги и подпрыгнул вместе со стулом. На лице отразился дикий ужас.

Я не успел раскрыть рот, Гугол всхлипнул:

– Сэр Ричард, ну разве можно так пугать? У меня чуть сердце не выскочило!

– Не выскочит, – заверил я, – у тебя четырехкамерное? В смысле, ты ж двоякодышащий?

Он ответил плачущим голосом:

– Был бы двоякодышащим, стал бы тонуть в том болоте, из которого вы меня так благородно вытащили?

– Да что в том благородного, – отмахнулся я. – Ладно, давай угощай, я ж пришел в гости. Правда, со своим кофием. Могу с него и начать.