Ричард Длинные Руки – гауграф, Стр. 36

Я постарался сделать свой голос могучим и гремящим, подпускал в него нотки мстительной обрекаемости, мол, кто осмелится идти против самого Господа, сейчас вот через меня говорит сам Бог, я цитирую его слова дословно! Правда, это сказал Аллах Мухаммаду, но по большому счету какая разница, источник у Корана и Ветхого Завета один.

Народ притих, лица обращены ко мне, везде вижу круглые глаза и морщины на лбах от желания понять, что же я сказал такое, что священники растерялись и разводят руками. Я властным взмахом послал одного из добровольных помощников на помост, но тот мялся и не решался коснуться веревок приговоренного.

Я вытащил меч из ножен и двумя точными ударами разрубил веревки. Осужденный наконец зашевелился, руки задвигались, острые локти впервые высунулись наружу.

Я сказал ему строго:

– Господь дал нам разум и душу, но не научил пользоваться, это должны мы сами. Ты сделал большую ошибку, решив, что мир создан без воли Господа. Это он сотворил и землю, и звезды, и всю вселенную, которая намного больше и объемнее, чем ты думаешь!.. Иди и не греши больше. Твоя дурь не от знания, а как раз от его малости, от детского бунтарства. Когда постигнешь умом больше, узришь во всем волю Творца. Иди!

Он судорожно сбрасывал веревки, на лице отчаянная надежда. Народ разочарованно зашумел.

Я повернулся в седле к растерявшемуся священнику:

– Продолжай работу, отче!.. Ересь и враждебное надо выжигать, ты прав. Просто иногда вместе с врагами попадает и вот такой дурак, сам не понявший, что он должен быть с нами…

Осужденный, сильно хромая и кривясь, сошел по ступенькам. Он смотрел на меня как на чудовищно опасное животное, что, пробегая мимо, нечаянно освободило его из ловушки, однако держался к Зайчику поближе, остальные для него еще страшнее.

– Иди рядом, – бросил я высокомерно.

Мы удалились, оставив разочарованную толпу, я оглянулся и крикнул священнику:

– Чтоб добро не пропадало, сожгите на нем какого-нибудь вора или насильника!

Спасенный шел рядом с конем, все еще хромая и кривясь, каждый шаг дается с трудом, но спешил уйти подальше от опасного места. Я поглядывал на него сверху вниз, волосы спутанные, с темными клочьями слипшихся в невообразимое месиво, одно ухо надорвано, кровавые кровоподтеки на плечах и по всему телу, проглядывающему в широкие прорехи ветхой одежды.

– Все гении, – проговорил я, – отрываются от народа и не понимают реальности… но чтоб настолько?.. В общем, переселю я тебя, братец, в монастырь.

Он охнул.

– Ваша милость, почему в монастырь? Я ж не монах…

– Ваша светлость, – поправил я, – а не какая-то вшивая ее милость. В монастырях не только молятся, но и науку двигают. Научное мышление разрабатывают.

– Это… как?

Я пояснил:

– Если придумал дурацкую шуточку – можно сразу в народ, а если теорию всемирного тяготения – то зачем это простым людям? Чтоб на костер побыстрее? Такое надо рассказывать таким же, как и ты. Даже если не поверят сперва, то возражать будут по-умному, а не сразу палкой по голове… А они сейчас в монастырях, куда простому народу… да и благородному тоже – вход запрещен. Это понял?

Он поглядывал снизу вверх угрюмо, под сдвинутыми бровями вспыхивают в глазах то огоньки надежды, то недоверия, больно у меня рост и плечи, да и держаться я уже научился не просто благородно, а очень благородно.

– Ваша ми… ваша светлость, – спросил он робко, – я в самом деле там смогу говорить, что Земля круглая?

– Сможешь, – заверил я. – А тебе там скажут тоже… что-нить необычное.

Он охнул.

– Это что ж… там психушка?

Я засмеялся.

– Все умники для простого народа – сумасшедшие. Чокнутые. Как профессор, так и чокнутый. Вот грузчиков чокнутых не бывает, зато… ладно, топай вон в собор, там с отцом Дитрихом трудится маленький такой священник по имени Велисарий. Но это он ростом мал, а так гигант! Скажи, что я прислал. Он даст тебе кров и пищу, а главное – доступ к самой большой в стране библиотеке. Правда, она еще не рассортирована.

Он слушал меня зачарованно, даже рот открыл, совсем не похож на человека, открывающего закон всемирного тяготения. Спросил, спохватившись:

– Ваша светлость, а вам за это ничего?

– За что?

– Меня на костер не какой-нибудь деревенский староста… Церковь! А вы меня с костра в монастырь, это ж прямо в самое осиное гнездо.

Я отмахнулся.

– Тебя не церковь, а какой-то попик, слишком замороченный кучей дел, чтобы в каждом разбираться досконально. Кадров не хватает, в королевстве столько навоза, каждый священник и монах работают за десятерых! Вы привыкли жить в дерьме, а мы из-за Хребта пришли чистенькие… Словом, была простительная ошибка, мелкий сбой, на костер отправили невинного или недостаточно винного. В масштабах страны, конечно, пустяк, но для тебя, думаю, не все равно.