Ричард Длинные Руки – гауграф, Стр. 126

Сэр Ульрих вскрикнул, из тумана выступила впереди деревянная башня. Наметился частокол, мы подъехали ближе, сэр Герцлер грязно выругался: у деревянных ворот на заостренных кольях торчат человеческие головы.

– Язычники, – сказал он с отвращением.

– Идолопоклонники, – поправил сэр Палант.

Сэр Тамплиер прорычал:

– Неважно. Мы обязаны со всем милосердием принести им светлую веру Христа! Вперед…

Я прервал резко:

– Приказы здесь отдаю я.

Тамплиер придержал коня, я задержал дыхание, когда эта гора повернулась в мою сторону, движение было угрожающим, но прорычал Тамплиер больше с недоумением, чем с угрозой:

– Но разве вы не это хотели сказать?

– Это должен сказать глава похода, – отрезал я, – коим вы, сэр Тамплиер, не являетесь. Итак, вперед!

Тамплиер тут же подал коня вперед, они грохнулись в ворота, как налетел бы громадный бык на загородку для гусей. Доски разлетелись вдрызг. Мы ворвались следом, в огороженном забором пространстве с полдюжины приземистых лачуг, оттуда начали выбегать звероватые люди в косматых шкурах и с дубинками в руках.

Поднялся крик, на всадников набросились со всех сторон. Из самой крупной лачуги царственно вышел громаднейший мужик, явно вождь, хотя такой же лохматый, нечесаный, в звериной шкуре, но с множеством ожерелий из зубов.

– Бросай палку! – велел я. – И прикажи всем прекратить сопротивление!

Он взревел и кинулся на меня. Я тоже соскочил на землю, уклонился от удара, а дубина просвистела совсем рядом и с чавканьем ударила в мокрую землю.

Толстый, громадный и тяжелый, он размахивал широко и так медленно, что я уклонялся сперва из чувства предосторожности, потом почти забавлялся, а когда он после очередного промаха завалился так глубоко, что почти проскочил мимо, я с наслаждением ударил по затылку и пошел вперед, раздавая жестокие удары.

Эти косматые набрасывались по двое-трое, но все двигались, как мухи на морозе, я бил сперва коротко и точно, потом уже и размашисто, понимая, что все равно опережаю всех в реакции, в движениях.

Когда я совсем уж обнаглел и потерял осторожность, со сторожевой башни прыгнул прямо на голову сторожевой воин. Я едва удержался на ногах, торопливо вскинул руки и, не глядя, ухватил его за голову раньше, чем он успел сжать пальцы на моем горле. Шея хрустнула, я швырнул обмякшее тело в напирающую толпу.

На спину обрушился жестокий удар, я резко обернулся, там пучит глаза здоровяк со здоровенной палицей в обеих руках. Он начал поднимать для нового удара, но мой кулак ударом снизу в челюсть подбросил его в воздух. Он пролетел до стены дома, ударился и сполз на землю.

Еще один широко замахнулся дубиной, я легко уклонился и мощным ударом в переносицу швырнул на землю. Подбежали двое, я схватил одного за голову, шарахнул ею в лоб второму. Оба рухнули, как подкошенные. Рыцари дрались, сомкнув ряды, а я оказался в самой гуще, да еще Тамплиер пробился на другой конец этого странного поселка и крушит тотемный столб с изображением некоего чудовища с измазанным кровью ртом.

На меня с грозным ревом бросались с дубинами, палицами, топорами, больше надеясь на устрашение одним своим видом, привыкшие воевать с беззащитными крестьянами, сами в недавнем прошлом такие же от сохи. Я с наслаждением бил в морды с выпученными глазами, ломал руки, сшибал с ног жестокими подножками, наносил рубящие удары ребром ладони в подставленные шеи.

Сэр Ульрих крикнул из другого угла:

– Сэр Ричард!.. Почему не мечом?

– Проявляю миролюбие, – прокричал я и сладострастно обрушил кулак на лысую голову воина, с которого слетел шлем. Кости хрустнули, словно я проломил яичную скорлупу. – Христианскую кротость… не убий… по возможности…

Один из лохматых разогнался и прыгнул ногами вперед, мечтая сбить меня на землю, а там навалятся кучей. Я уклонился и перехватил его за ногу, крутнул, сбивая других лохматых, понравилось, начал вращать тяжелое тело вокруг себя, все быстрее и быстрее, снова сшибая с ног дураков, что еще не поняли и пытаются прорваться ко мне ближе.

Когда в пределах досягаемости никого не осталось, все держатся на расстоянии и с ужасом смотрят на своего друга, я не стал крутить им впустую, выпустил из рук сапог. Тело пронеслось, вращаясь в плоскости. Сэр Палант только собирался скрестить оружие с тремя воинами, как они все рухнули, сбитые тяжелым телом в железных доспехах.

Особенно мне понравилось бить ногами, как-то раньше я ими вообще не пользовался. Слишком простонародно, благородные так не дерутся, но когда от мощных ударов эти вот грозные и орущие отлетают, как орехи, сердце переполняется ликованием, хочется бить еще и еще.