Ричард Длинные Руки – коннетабль

Я шел за Джильдиной, часто спотыкаясь, падал, она же двигалась целенаправленно, не глазея по сторонам, только пару раз достала из кармана листок и сверилась с картой. В некоторых домах как будто горит свет, я тут же заглядывал в окна и провалы на месте дверей.

Она спросила сердито:

– Ты что там ищешь?

– Людей, – сообщил я. – Главное сокровище – люди.

Она покачала головой, но не обернулась.

– Здесь их продать некому, – сообщила сухо.

Я охнул, небо чуть изменило цвет, и над мертвым городом разом взметнулся живой: каменные стены руин продлились ввысь почти реальными, хоть и полупрозрачными. Высокие башни взметнулись к небу, тонкие, как спицы, на каждой трепещет флажок. Джильдина торопливо шла мимо, а я жадно шарил взглядом по городу, стараясь запечатлеть как можно больше деталей.

Старинные замки и причудливо изогнутые небоскребы, воздушные мостики между вздернутыми к небу башнями, мосты всех видов и размеров, от древних до ультрадивных, словно перенесенных из будущего. Странный город строился явно хаотично, без плана, однако чувствуется вкус: нет безобразных строений, а здания разных эпох удивительно гармонизируют друг с другом.

– Не отставай! – резко бросила она.

– Бягу, бягу, – послушно ответил я и в самом деле побежал, стараясь догнать резвую звероженщину.

– Зачем тебе люди? – спросила она сердито. – Люди могут не отдать сокровища!

– Даже призрачные?

– Призрачные тоже бывают разными.

Я помолчал, переваривая ответ, развел руками.

– Мне в самом деле не нужны сокровища.

– Дурак, – бросила она.

– Дурак, – сказал я, – это всякий инакомыслящий. Извини, но в поместьях моего отца сокровища складывать некуда. Меня другое интересует…

– Что?

– Не знаю, – ответил я простодушно. – Просто хочу видеть места, которые раньше не видел.

– Поехал бы в города.

– Был, – сообщил я. – Вообще-то все города похожи один на другой. Разница невелика…

– Дурак, – снова сказала она убежденно, – конечно, здесь диковинок много, зато отныне никогда не увидишь те свои благополучные города.

Я подумал над ответом, но Джильдина уже не обращала на меня внимания, зорко осматривает окрестности, от ее слуха не скроется ни один звук, и я сказал негромко:

– Увижу.

Она резко повернулась в мою сторону, в синих глазах на миг полыхнула безумная надежда.

– Что?.. Ты знаешь, как выйти?

– Нет, – ответил я безмятежно. – Но если есть вход, то есть и выход.

– Дурак, – повторила она в который раз, уже злясь, что хоть на мгновение поверила в чудо, – вход сюда есть в любом месте!

– Тогда и выход должен быть в любом, – сказал я кротко. – Плохо искали.

Она рассерженно отвернулась, не изволив больше замечать такого явного дурака, даже идиота.

Мы шли с утра до вечера, но я все еще видел знакомые скалы то справа, то слева, пару раз они заходили нам за спину, однажды мы шли опасно высоко и смотрели на скалы сверху, а над нами, почти задевая за волосы, неслась пышущая жаром громада каменных туч, превращенных в лаву.

Шварценеггерша, тоже взмокшая, шла, пригибая голову, оглянулась, на лице напряжение, бросила резко:

– Перетерпи! Сейчас будет спуск.

– За вами, леди Джильдина, – прохрипел я сухим горлом, – хоть в ад… У вас такая фигура… Такие дельты…

Ее лицо перекосилось гримасой, но промолчала, а я шумно карабкался следом, хватаясь за камни, и в самом деле дорожка пошла вниз, а сверху и за спиной разочарованно ревели тучи, упустившие добычу.

Мы прошли не меньше двадцати миль, но если как ворона летит – то с милю. Богатырша скрылась за поворотом скалы, я на миг остановился, хватая широко распахнутой пастью воздух, и обнаружил, что смотрю в темную щель, где что-то светится. Ослепленный ярким красным светом, я всмотрелся в сияние, а оттуда на меня смотрит, тоже распахивая пасть, полупрозрачный дракон, даже почти прозрачный, размером со слона, крылья сложены на спине, сияние заполняет пещеру и выбивается наружу.

Я поспешно отстранился, а то вдруг да плюнет огнем, дракон наклонял голову то к одному плечу, то к другому, как сова, когда рассматривает что-то незнакомое.

Морда жуткая, такими рисуют дьяволов: крокодилья пасть, горящие злобой глаза и длинные костяные выступы над глазами, что превратились в рога.

Я осторожно сделал крохотный шажок назад, уговаривая его мысленно, что я и невкусный, и что защитник из Красной Книги, рептилефил, всегда восторгался драконами, их красотой, крыльями, мордами, умом, лапами, чешуей, отвагой, дуростью…