Ричард Длинные Руки – коннетабль

– Может, – ответил Миртус, он взглянул на меня исподлобья, – но вероятность мала.

– А точно сказать не можешь? – спросил Альбрехт настойчиво.

Миртус вздохнул и развел руками:

– Думаю, никто не может. Даже великие маги не могут поменять лето и зиму.

Я прервал:

– Хорошо, Миртус. Можешь идти… пока. Но скоро понадобишься. Я планирую поход, ты пойдешь с нами.

Он охнул.

– Ваша светлость… зимой?

– Да что вы все про зиму, – ответил я с досадой. – Другие ведь зимой тоже спят? То-то. Ладно, иди.

После его ухода Альбрехт произнес задумчиво:

– Сутки на сборы, а еще двое на то, чтобы добраться до Орлиной горы. А там нас буря благополучно погребет под снежным саваном. Все войско. Косточки отыщутся только весной.

– Всегда слушаю вас с удовольствием, – сказал я. – Вы такой оптимист, барон, такой оптимист!

Замок гудел от подвалов до крыши, никто никогда не воюет зимой, однако сеньор куда-то собрался, немыслимо, все же, к моему облегчению, рыцари оживились и быстро собрались в нижнем зале, уже в доспехах и при оружии. Я спустился с лестницы нарочито замедленно, все-таки заставлю себя хотя бы внешне выглядеть крупным феодалом, отечески улыбнулся и вскинул руки в приветствии.

– Счастлив видеть вас… в полном боевом! Надеюсь, все это пригодится.

Сэр Растер спросил торопливо:

– В поход?

Альбрехт сказал негромко:

– Сэр Растер, хоть иногда думайте, что спрашиваете.

Растер ответил обидчиво:

– Если сначала думать, а потом говорить, то другой успеет вставить свой анекдот раньше!

Я ответил Растеру и всем:

– Да, предстоит небольшая прогулка. По непроверенным агентурным, но заслуживающим доверия данным, нам придется столкнуться со злобными и ужасными орками!.. Так что будьте готовы. Кто чувствует себя плохо после вчерашнего перепоя, может остаться. Кому-то нужно охранять замок в наше отсутствие.

Выступили прямо с полудня; застоявшиеся кони достаточно бодро пошли по накатанной крестьянами дороге, солнце светит яркое, ясное, небо синее. В арьергарде на спокойном мерине едет Миртус, нахохленный и недоумевающий, с ним мешок всяких колдовских снадобий. Сэр Растер то и дело останавливается, пропуская мимо себя рыцарей и простых ратников. Он назначен главой основного отряда, горд настолько, что сам ржет, как его конь, придирчиво проверяет боевую готовность всех, даже рыцарей Макса, которым я отвел вспомогательную роль.

На десятой миле меня догнал Макс, вид смущенный, заговорил, понизив голос:

– Сэр Ричард, вы не сбились с пути?

– Вроде бы нет, – ответил я, – а что?

– В Орочий лес нужно взять левее, – напомнил он тихо.

– Ты прав, Макс, – сказал я поощряющее.

Он посмотрел на меня с надеждой.

– Мы… обходим какое-то препятствие?

Я покачал головой.

– Макс, ты первый заметил отклонение от маршрута, тебе и скажу первому… Мы не в Орочий лес идем! Мы вообще идем не в лес. Что нам там делать, когда грянет снежная буря?.. Но спасибо за доверие, что пошел. На самом деле цель – Орлиный замок.

Он охнул, округлил глаза.

– Сэр Ричард!

– Знаю, – ответил я, – но там нас не ждут. Даже летом никто не пытается взять Орлиный. Зимой же вообще смешно… А уж в снежную бурю…

Он захлопнул рот, подумал, спросил тихо:

– Атака будет во время бури? Когда нас не увидят?

– Примерно так, – ответил я. – Но только примерно. Спасибо за доверие, Макс!

Далеко впереди показался бредущий через целинный снег огромный белошкурый зверь, почти неотличимый от снега, размером побольше полярного медведя, с коротким хвостом и странно-человечьей мордой, даже лицом, хоть и звериным. Он шел легко, взрывая снег, позади остается широкая и утоптанная до самой промерзлой земли колея.

Я ощутил, что этот зверь даже тяжелее и плотнее, чем выглядит: из снега только голова и спина, а двигается так, словно идет через легкий туман. Рыцари оживленно переговаривались, кто-то даже взял копье на изготовку, выказывая рыцарскую доблесть и отвагу, но атаковать не спешили.

К нам подъехал барон Альбрехт, Макс вежливо попрощался и попросил позволения отбыть к своим рыцарям. Я кивнул, Макс пустил коня рысью.

Альбрехт задумчиво посмотрел ему вслед.

– Что-то он меня не больно любит. А я ведь его ничем не обидел…

– Он чистый рыцарь, – объяснил я.