Ричард Длинные Руки – коннетабль

В проходе встретились еще два, уже размером с собаку, металл отливает желтизной, словно выкованы из меди. Гребни на спине натянуты на толстых металлических штырях, что растут из хребта.

Еще дальше попались драконы уже с борзых, такие же худые и горбатые, гребни на головах прямо от переносицы, как у петухов, идут по шее и спине, сперва вырастая, затем снижаясь, а на кончике хвоста не крупнее рыбной чешуи, как у осетров.

Что не понравилось, так то, что эти драконы при виде нас уже останавливались и провожали взглядами мертвых стальных глаз.

– А какие будут следующие? – сказал я нервно.

– А они будут? – спросила Джильдина.

– Я в хорошее верю плохо, – сказал я, – хотя обязан, как демократ. А вот в разные гадости…

В следующее помещение мы заглянули с опаской. Я оказался прав, тамошние драконы уже с коней, тела отливают золотом. Я пугливо понял, что это не то золото, что ювелирное, это техническое, в семьдесят раз прочнее лучшей легированной стали. Из пастей драконов вырываются дымки, а когда один зевнул, мы даже отшатнулись от ревущего столба огня, ударившего в стену.

Только теперь я обратил внимание, что все стены не просто закопченные, а в некоторых местах камень даже потерял форму, "поплыл" от страшного жара.

– Ну что? – сказал я бодро. – Прорываемся? Или как?

– Надо подумать, – произнесла она напряженно.

– Думай, – поощрил я. – Потом поступим наоборот, и все будет путем.

– Что-о?

– Или выслушаем меня, – предложил я торопливо, – поступим наоборот, а потом еще раз наоборот!.. Давай так? Я думаю, надо переть напрямик, мы для них совсем не добыча. А под огонь просто не попадаться. Драконы сами по себе.

Она нахмурилась, нерешительно шагнула в зал. Я чувствовал, насколько ей страшно, быстро вышел вперед и пошел, лавируя между драконами, как через широкую улицу в час пик, когда автомобили идут со скоростью пять километров в час, нужно только успевать протискиваться между ними: и на такой скорости задавят.

За спиной слышал тяжелое дыхание, а когда на другом конце зала оглянулся, Джильдина приближается с бледным, как смерть, лицом, вытаращенными глазами и близкая к обмороку.

Я ухватил ее за руку и втянул под дверную арку.

– Видишь, – похвастал я, – как хорошо быть дураком? Дураки – бесстрашны. Еще говорят, колесо истории крутят дураки и мошенники. Они правят миром!.. У тебя голова еще не кружится?

Она сразу же пришла в себя, ощетинилась, как боевой дикобраз, рыкнула:

– Идем дальше. Раз уж попали сюда, нужно осмотреть все. Мы здесь первые, понимаешь?

– Да-да, – согласился я, – а это так, ветром намело всяких драконов из молибдена…

Она нахмурилась, взгляд ее прыгал, как блоха по горячему, искал ход, но на выбор сразу три, мы пошли по одному и сразу же вернулись в этот же зал. Отправились по другому и оказались здесь же, но уже после долгого и утомительного карабканья вверх-вниз, вверх-вниз по очень узкому и опасному ходу. Когда двинулись по третьему, почти сразу наши ноздри уловили запах сильных зверей, а затем каменные своды вздрогнули от мощного рева.

Мы крались потихоньку вперед, открылась пещера, куда с противоположных сторон вышли громаднейший лев, просто пещерный, и могучий медведь.

Они смотрели один на другого и злобно ревели. Джильдина хваталась за рукояти ножей, но пальцы тут же разжимались. И блондинка бывает в состоянии понять, что здесь даже двуручные мечи показались бы перочинными ножичками.

– Хорошо, – сказал я. – Как здорово!

– Что хорошего, – прорычала она, как третий зверь, – тут и с одним не справиться…

– Хорошо, – повторил я.

Лев, весь в сверкающей золотой шкуре и в роскошной гриве, устрашающе взревел и выгнул грудь. Медведь прорычал еще громче, встал на задние лапы и пошел на льва, медленно и нелепо переваливаясь, как беременная утка.

– Ты за кого? – спросил я шепотом Джильдину.

Она даже не поняла вопроса, ее глаза не отрывались от чудовищ. Лев раздул грудь, откинул назад голову, а затем плюнул в медведя огненной струей. Даже мы ощутили жар сжигаемого воздуха, медведь с неожиданной ловкостью поднырнул под струю и уже на четырех лапах в два прыжка оказался перед львом.

– Ни фига себе лев, – сказал я ошарашенно, – это нечестно…

– На войне все честно, – возразила Джильдина.

Лев взревел громче, медведь раскрыл пасть, показывая длинные клыки. Лев ударил его по морде лапой, но чудовищная пасть медведя тут же сомкнулась на ней. Мы услышали скрип, лев неожиданно рванулся вперед и повалил медведя, что отпустил лапу и пытался прокусить закрытое мощной гривой горло.