Ричард Длинные Руки – коннетабль

Воздух в пещере становился все жарче. Она сняла жилет, красиво и пугающе играя глыбами мышц груди, светлая медь живота в ровных квадратиках, дельты в тесной пещере выглядят еще дальше одна от другой, а когда Джильдина стянула плотные кожаные брюки, у меня участилось дыхание, едва ноздри уловили сильный зовущий запах женщины.

– Здесь много удивительных мест, – произнесла она, не замечая, что я несколько уже иной, – но почти все под землей. А если учесть, что на разной глубине… так что в стране Внутрибарьерья еще бродить и бродить по неизведанному… Особенно лакомыми считаются Пещеры Волкоголовых, Уровни Молчания, а также Подземные города короля Синеборода.

– Побывали везде? – спросил я.

Она покачала головой:

– В Пещеры Волкоголовых удалось заглянуть и увидеть издали несметные богатства, в Уровни опустились на два этажа, а с третьего никто не вернулся, но и нахапанные богатства всех сделали богачами, а их вожак с помощью собранных амулетов превратился в великого мага. Дальше всего продвинулись в Подземных городах. Там обследовали три верхние пещеры, собрав несметные богатства, а в четвертой все видели четыре туннеля, но сколько ни пытались пройти хотя бы по одному, никто не вернулся. А известно еще, что при отступлении все ценное унесли вниз… Еще вина?

– Давай, – ответил я. Вино слегка кружило голову, но только слегка. – Изумительный вкус… У тебя, кстати, тоже. В смысле, знаешь, что пить.

Она улыбнулась одним уголком рта. Я сделал два глотка, передал ей, она в свою очередь отпила по крайней мере половину содержимого фляги. Жестокое лицо расслабилось, а стальные мышцы словно бы стали не такими стальными. Ну, бронзовыми, а то и вовсе медными.

– Хорошо…

– Хорошо, – ответил я.

– Завтра у нас трудный день, – произнесла она. – Давай спать. Копи силы.

– Да, – согласился я. – Сил мне все время недостает…

Она сдвинулась и легла навзничь, богатырь-девка, как называют таких в сказках, царица амазонок в мифах, Брунгильда в легендах, к которой только богатырь может подступиться, да и того чаще всего вышвыривает пинком…

Я лег рядом, ее лицо спокойное, отрешенное, веки опущены. Я медленно накрыл ладонью ее грудь, подвигал чуть-чуть, едва касаясь, в ответ начал набухать твердый комок. Я накрыл его губами, дальше все по учебнику, грамотный, вторую теребил кончиками пальцев, потом пошел дальше. Когда-то мысленно перелистывал страницы, но то был уровень новичка, а когда обходишься без них, это уже бакалавр, ну, а если и сам чувствуешь, как и в чем можно и нужно отклониться от учебника, то магистр, не меньше…

Она все так же неподвижна, веки опущены, прислушивается к своим ощущениям.

Я чувствовал по ее учащенному дыханию и воспламенившемуся телу, к чему близка, медленно и осторожно опустился на нее, ощущение все равно такое, что на вырезанную из дерева фигуру, разве что из мягкого дерева, да еще горячее дерева, гладкая кожа и напряженные мышцы. У меня чуть ли не настолько же напряжено все тело в ожидании резкого отпора, но…

Она чуть вздрогнула, я пошел дальше, мы ведь в этой области продвинулись со времен Средневековья почти как и в науке, чувствую движение крови в ее жилах и направление хаотичных мыслей. В какой-то момент все ее тело напряглось и стало твердым, как камень, затем медленно расслабилось, словно не веря, что боль проходит, и снова я медленно и терпеливо вел, как слепую, через непонятное и неприятное к медленно нарастающему чувству спокойствия и удовлетворения, а потом дальше и дальше. Я чувствовал себя хирургом, что ведет скальпель в опасной близости от сердца, только бы не ошибиться, сейчас дело не во мне и моем самолюбии…

Ее тело снова напряглось, приподнялось, устремляясь мне навстречу, а через мгновение я услышал долгий вздох. Она уронила голову, тело расслабилось, и долго так лежала, то ли приходя в себя, то ли оттягивая минуту неловкости, когда встретимся взглядами. Я медленно скатился и лег рядом, сделал вид, что засыпаю, а потом в самом деле заснул с чувством исполненного мужского долга.

Пробудился я от потрескивания хвороста. Она, уже одетая, ломает руками хворост и бросает в огонь. Я зевнул, потряс головой и в недоумении огляделся.

– Что, уже утро?

Она ответила насмешливо:

– Давно.

Я встретил ее взгляд, она смотрит все так же оскорбительно высокомерно, так что ничего не изменилось, волноваться нечего. Потеря девственности мало значит в мире, где само существование постоянно под угрозой. Просто, думаю, девственность здесь теряют намного раньше.