Тетрис с холостяками

– Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Маринки с утра не было видно. К четырем часам Эллочка заметила это, перестала складывать фигурки и отправилась на второй этаж. Сердце Эллочки почувствовало недоброе. Кабинет Малькова был закрыт.

Эллочка уже собралась было уходить, но тут ей почудились какие-то звуки за дверью. Она прислушалась. Там явно кто-то был. Эллочка, оглядевшись внимательно в обе стороны коридора, осторожно поскреблась в дверь и прошептала: «Маринка, это я – Элла». Звуки прекратились. Эллочка постучалась. Дверь ей открыла Маринка с красным опухшим лицом, втащила внутрь и быстренько защелкнула замок.

– Марина, что с тобой? Ты плачешь? – Эллочка даже растерялась: плачущая Маринка никак не укладывалась у нее в голове.

– Нет, не плачу, радуюсь и улыбаюсь, – Маринка наскоро вытерла слезы и сопли и села за стол на свое место. Перед ней лежали бумаги с размытой принтерной краской и подписями начальства, куча одноразовых носовых платков и разорванная фотография ее с Данилой.

– Маринка, – охнула Эллочка, – ты разошлась с Данилкой?!

– Разошлась! – фыркнула Маринка и неожиданно взвыла. – Он меня бросил, Элка, бросил, понимаешь? – ее прорвало. – Я ему весь день звоню, а он трубку кидает, я три раза в компьютерный отдел бегала, якобы бумаги относила, а он от меня но-о-ос во-оро-отит...

Эллочка Маринку обняла, к сердцу прижала и пыталась вытереть ей лицо, но почему-то не одноразовыми платочками, а документами по мозырьским колоннам. Маринка от колонн нетвердо отмахивалась.

– Что случилось, что случилось? – тупо бубнила Эллочка.

– Я ему весь день звоню, а он трубку кидает...

– А вчера?

– А вчера я думала, его в самом деле нет или связь плохая, а позавчера он мне домой не позвонил, а обеща-а-ал... Два дня уже от меня бе-е-егает. Ничего страшного не случилось, чего он на меня обиделся-а-а?

– А позапозавчера?

– А позапозавчера я ему сказала, что к нам скоро аист прилетит с подозрительным свертком...

Эллочка обалдела:

– Каким свертком?!

– Ма-а-аленьким таким...

– Откуда?!

– Отсюда! – Маринка похлопала себя по животу.

Эллочка окончательно впала в транс и, перестав утирать сопли Маринке, сама высморкалась в проектную документацию. Маринка тут же почему-то перестала ныть.

– Представляешь, сволочь какая! Я ему говорю: у нас ребеночек будет, а он меня дурой обозвал и не звонит. Все они, мужики, такие! – Маринка отпихнула Эллочку, вскочила со стула и, размахивая кулаком перед носами воображаемых мужиков, скандировала: – Козлы! Козлы!

– Козлы... – радостно согласилась Эллочка: все-таки приятно, что не тебя одну бросили.

– Ну я ему покажу! Я ему дам! Бросить меня! Нет чтобы обрадоваться, что я беременна, предложить мне руку и сердце, так он меня бросил!

– Может, он просто не знает, как себя вести?.. Не готов стать отцом...

– Ага! Это, – Маринка сделала неприличный жест, – он всегда готов, а отцом – фиг вам. Все они одинаковые.

– Мариночка, все еще образуется... – Эллочка попыталась усадить Маринку на стул, обнять. – Он же тебя любит.

– Да у него другая завелась! Его видели с другой – город маленький!

– Видно, такая наша бабья участь...

– Не такая... – загадочно сказала Маринка, слезы у нее высохли моментально. – Ничего, я ему уже показала кузькину мать.

– Что ты сделала?!

– Я тут ночью мимо его дома проходила... С ведром краски. А у него там машина стоит под окнами.

– Ты подожгла его машину?!

– Нет. Я ему ее расписала.

– Что ты написала?

– Любимое русское слово из трех букв с одного боку и с другого по всей длине, – Маринка довольно улыбнулась.

– Марина! Ты что – с ума сошла?!

– А что? Мне нужно было написать ему: «Мой милый, что тебе я сделала?..», – обиделась та.

– Но почему – матерное слово?

– Филолог хренов, потому что мы – в России, а это слово – как раз все, что нужно, выражает. Всю полноту моих чувств. Ладно, я и без него проживу, и ребенка сама воспитаю.

Эллочка была в трансе.

– Это же такие деньги! – В Эллочкином понимании машина – это было святое, что-то очень дорогое, холимое и лелеемое.

– А жизнь мне ломать – можно, да? Пусть теперь в такую машину свою новую возлюбленную сажает. – И довольно заметила: – Он сегодня на работу на троллейбусе приехал.

Вечером, ровно в пять, подруги закрылись в редакции. Эллочка, озираясь в окно, в которое прекрасно было видно радостно покидающих рабочие места трудящихся, нацедила бальзама. Выпили.