Голодные игры

– О, Цинна, спасибо, – шепчу я.

– Покружись, – говорит он.

Я вытягиваю руки в стороны и вращаюсь. Все восхищенно ахают.

Цинна отпускает группу и просит меня походить в платье и туфлях. К ним и привыкать не надо, они гораздо удобнее, чем те, что приносила Эффи. Платье нисколько не мешает при ходьбе, и его не приходится подбирать – одной заботой меньше.

– Ну, значит, к интервью ты готова? – спрашивает Цинна.

По выражению его лица я догадываюсь, что он разговаривал с Хеймйтчем. И знает, какая я никудышная.

– Хуже некуда. Хеймитч назвал меня дохлой рыбой. Как мы ни пробовали, ничего путного не выходит. Мне не годился ни один образ из тех, что он предлагал.

Цинна на минуту задумывается.

– Почему бы тебе не быть просто самой собой?

– Собой? Тоже не подходит. Хеймитч говорит, я мрачная и враждебная.

– Пожалуй, да… если Хеймитч рядом, – отвечает Цинна с улыбкой. – Я тебя такой не считаю. Группа тебя обожает, ты даже распорядителей Игр покорила. Что до обычных капитолийцев, то они только о тебе и говорят. Все восхищаются твоей силой духа.

Силой духа? Вот уж не ожидала. Не знаю, что именно он подразумевает, наверное, что я борец, что я храбрая, а не озлобленная и недоверчивая. Да, я не улыбаюсь каждому встречному, но есть люди, которые мне дороги и которых я люблю.

Цинна берет мои ледяные руки в свои теплые ладони.

– Когда будешь отвечать на вопросы, представь, что говоришь с другом у себя дома. А? У тебя ведь есть лучший друг? Как его зовут?

– Гейл, – отвечаю я, не задумываясь. – Только это глупо, Цинна. Я никогда не стала бы рассказывать Гейлу ничего подобного. Он и так все обо мне знает.

– А как насчет меня? Ты не могла бы представить меня своим другом? – спрашивает Цинна.

Цинна, безусловно, нравится мне больше всех, кого я встретила после отъезда из родного дистрикта. Он сразу внушил к себе симпатию и до сих пор меня не разочаровал. 

– Да, наверное, но…

– Я буду сидеть в первом ряду вместе с другими стилистами. Ты сможешь меня видеть. Когда тебе зададут вопрос, смотри мне в глаза и говори, что думаешь.

– Даже если то, что я думаю, ужасно? – спрашиваю я, зная, что так и будет.

– В этом случае особенно. Ну как, договорились?

Я киваю. Это уже что-то. Хотя бы соломинка, за которую можно ухватиться.

Нам пора выходить. Как скоро! Интервью проводят на сцене перед Тренировочным центром. Сейчас выйду из комнаты и всего через несколько минут окажусь перед толпой и перед камерами, перед всем Панемом.

Цинна поворачивает дверную ручку, удерживаю.

– Цинна… – От страха я вся трясусь.

– Помни, они уже тебя любят, – мягко говорит он. – Просто будь собой.

У лифта мы встречаемся со всей группой Дистрикта-12. Порция и ее команда славно поработали: Пит в черном, расшитом языками пламени костюме выглядит потрясающе. Хотя в этот раз одежда у нас, к счастью, не одинаковая, мы хорошо смотримся рядом. Хеймитч и Эффи разоделись в пух и прах. Хеймитча я избегаю, но вежливо принимаю комплименты от Эффи. Какой бы надоедливой и бесцеремонной она ни была, все-таки от нее меньше вреда, чем от Хеймитча.

Когда лифт спускается вниз, другие трибуты уже всходят друг за другом на сцену и рассаживаются полукругом. Мое интервью будет последним, точнее, предпоследним, потому что девушки идут первыми. Как бы я хотела быть первой и поскорее отмучиться! Нет, мне сначала предстоит увидеть, как остроумны, забавны, скромны, яростны и очаровательны все остальные. К тому же, пока до меня дойдет очередь, зрители устанут, как распорядители в прошлый раз. А у меня даже стрелы нет, чтобы привлечь их внимание.

У самой сцены к нам сзади подходит Хеймитч и рычит: «Не забывайте, вы все еще пара друзей; ведите себя соответственно».

Вот как! А я-то думала, мы с этим покончили с тех пор, как Пит попросил готовить его отдельно. Видно, подготовка – одно, а игра на публику – совсем другое. Да и вести-то себя никак особенно не нужно: просто иди друг за дружкой и садись на свое место.

Едва я ступаю на сцену, дыхание у меня учащается и кровь начинает стучать в висках. Я рада опуститься на стул: у меня так дрожат ноги, что я боюсь грохнуться со своих каблуков. Несмотря на вечер, на Круглой площади светлее, чем летним днем. Для особо важных персон амфитеатром установлены кресла; весь первый ряд занимают стилисты. Камеры будут обращаться к ним всякий раз, когда толпа станет восторженно принимать результаты их труда. Большой балкон на здании справа занимают распорядители Игр. Почти все остальные балконы оккупировали телевизионщики. Площадь и примыкающие улицы битком забиты народом. В каждом доме и каждом общественном здании по стране работают телевизоры. Не забыт ни один житель Панема, и отключений электричества сегодня не будет.