Нежная стерва, или Исход великой любви

Марина молчала, потрясенная его проницательностью, ведь именно так она и подумала, решив, что он сделал это от злости на слова, сказанные там, в Египте.

– Прости меня, – просипела Коваль, погладив его по щеке.

– Да ладно, – усмехнулся Хохол, садясь вместе с ней в «Хаммер». – Наверное, в больничку сначала?

– Пусть пацаны едут домой, но Егору ни слова! И Макса… – Марина заплакала вдруг, понимая, что никогда больше ее мальчик не войдет в спальню утром, не заворчит за сигареты и кофе, не подаст шубу, вообще не будет его больше…

– Я понял, не плачь, пожалуйста! – попросил Хохол.

Они долетели к больнице за считаные минуты. Ветку сразу увезли в реанимацию, Марине, по настоянию Хохла, сделали пару каких-то уколов, но она не могла успокоиться, все плакала и плакала, вызывая изумление у своего водителя. Убедившись, что Ветка жива и находится под постоянным наблюдением, Коваль сунула в карман дежурному врачу триста баксов и поехала домой. Предстояло непростое объяснение с мужем.

Егор, увидев, как его драгоценную Марину в накинутой поверх разорванного свитера шубе в дом вносит Хохол, впал в прострацию и только спросил, забрав ее и унося наверх:

– Что это я видел только что? Где Макс?

– Макса нет больше, – своим сиплым, сорванным от крика голосом сказала она. – Его убили, Егор. И Ветуля в больнице…

– Господи, да говори ты толком, что стряслось?! – заорал Егор.

– Не кричи. Дай мне какую-нибудь майку, идем вниз, мне надо многое тебе сказать.

…Они втроем сидели в каминной и откровенно напивались. Хохол вдруг поднялся и, глядя в глаза Егору, произнес:

– Малыш, ты можешь пристрелить меня после того, что я скажу тебе, но молчать не могу больше. Я люблю твою жену, Малыш, ничего не могу сделать с этим, с первого дня, как увидел. Грохни меня, если хочешь, но там, в Египте, я не удержался и… она не виновата, поверь, у нее просто не было шанса вырваться. Больше этого не повторится, я клянусь тебе чем хочешь, только позволь мне быть рядом с ней, охранять ее, – и тут он сделал немыслимую вещь – опустился на пол, закрыв руками голову, точно в ожидании удара.

Егор молчал, а потом вдруг разразился таким хохотом, что Коваль испугалась даже:

– Егор, что с тобой?

– Ничего, детка, – отозвался он, беря две рюмки водки и протягивая одну из них Хохлу: – Вставай, Ромео! Давай выпьем с тобой за мою жену – эта стерва угробила уже не одного мужика своим шикарным телом, и ты вот тоже попал, и я. Вопрос только в том теперь, когда же настанет наша очередь умирать за право держать ее в руках.

– Уроды! – просипела Марина, заплакав. – Я ненавижу вас всех, вы видите только мое тело, и никто из вас не задумался даже, а легко ли быть мной? Когда не мужик, но и не баба в полном смысле этого слова? Когда одновременно и сиськи, на которые вы так ведетесь, и яйца?! Когда каждый день тебя пытаются то трахнуть, то унизить? Когда тебе регулярно напоминают, что место твое в койке, и только там ты – человек? А все остальное – дела сугубо мужские? И я не могу позволить себе быть просто слабой женщиной, потому что тогда мои пацаны сразу вспомнят, что я не мужик?

– Детка, не надо, родная, не плачь, – попросил Егор, выдергивая ее из кресла и усаживая к себе на руки. – Не плачь, ты у меня лучшая, ты ведь знаешь. Это для всех ты – железная Коваль, а для меня ты – моя девочка, моя любимая жена, самое дорогое, что у меня есть. Я же люблю тебя, счастье мое, не плачь. И не кричи больше, а то так и будешь сипеть, как пропойца, – он поцеловал жену в нос. – Хватит пить, идем, тебе пора прилечь. Хохол, я оставлю тебя и прощу то, что ты сделал, потому что ты помог ей сегодня. Но впредь… А ты меня знаешь, и я не забыл все, что умел шесть лет назад.

– Я понял, Малыш, – склонил голову Хохол. – Не сомневайся во мне – я не сделаю ничего во вред твоей жене, я за нее сдохну.

– Лучше поживи пока, – усмехнулся Егор. – Иди, охрана покажет, где жить будешь.

– Как мне пережить завтрашний день, когда станет известно о смерти Строгача? – спросила Коваль чуть позже, лежа в руках обнявшего ее Егора.

– Придумаем что-нибудь, – отозвался он. – Ты лучше подумай, как теперь выкрутишься – ты ведь после него вторая, должна занять его место.

– А мне оно надо? Точно могу тебе сказать – нет.

– Значит, начнется беспредел.

– Не начнется. Я Бурому свое место предложу, он мужик правильный, хоть меня и терпеть не может.

– А ты подумай, ведь это та самая власть, которую ты так любишь, – усмехнулся муж.