Наемник

– А вы убедились, что это не так?

– Специфика моей работы вынуждает пропускать через рассудок огромные объемы информации. Фактически я читаю чужую память – иного способа получать данные от трофейных модулей искусственного интеллекта пока не изобретено. Автоматизировать процесс не удается, структура модуля «Одиночка» ориентирована на прямой нейросенсорный контакт с человеком.

– Это понятно. – Генерал Новак подал знак рукой, и армейский флайкар мягко тронулся с места, направляясь к ним. – В свое время я сталкивался с проблемой использования трофейных искусственных интеллектов. Нам удалось не только адаптировать вражеские «ИИ» под собственные машины, но и благодаря Фридриху Бойцелю разработать систему ограничителей, не позволяющую «Одиночкам» накапливать эмоциональную составляющую боевого опыта. Скажу больше: нами были созданы производства, где изготавливались кристаллосхемы колониального образца. Многие из них функционируют по сей день. Проблем с ними не возникало.

– Речь идет не о трофейных «Одиночках» и даже не о колониальных моделях, созданных на их основе. Существует третий тип искусственного разума.

– Поясните! – Вербицкий остановился. – Что за модель, где производилась, как применялась?

– То есть вам ничего не известно? – в вопросе Кирсанова прозвучало недоверие.

– Андрей, вы должны кое-что понять, прежде чем мы углубимся в обсуждение проблемы. Расстаньтесь с иллюзиями. Вы воспринимаете меня и Зигмунда как нечто монументальное, верно?

Кирсанов слегка побледнел, потом кивнул.

– Это не так. Я командовал флотом планеты Элио. Но пространственная война не предполагает одного фронта. Сражения происходили одновременно в десятках звездных систем. Общее руководство Флотом Свободных Колоний осуществлял адмирал Воронцов. Вверенные мне силы базировались на Элио и контролировали ситуацию в восьми близлежащих звездных системах. Зачастую мы принимали участие в совместных масштабных операциях, но и в этом случае каждое подразделение отвечало за свой участок пространства, за конкретный клочок планетной тверди, вы понимаете, о чем я говорю?

– Вполне.

– Теперь несколько слов о послевоенном периоде. После капитуляции Альянса возникла сложная, я бы сказал кризисная, ситуация. Формально Флот Свободных Колоний является формированием союза Центральных Миров, но фактически большинство эскадр базируется на космодромах луны Стеллар и находится в прямом подчинении Воронцова. Он не пытался узурпировать власть, но на любом совете его голос является решающим. Во время войны единоначалие было необходимо, но сейчас каждая планета независима и способна проводить собственную политику. Воронцову это категорически не нравится. Он прилагает все возможные усилия для сохранения доминирующей позиции в решении любых вопросов. За ним – девяносто процентов флота, и нам приходится считаться с реальной угрозой.

– В период войны диктат Воронцова был абсолютен?

– К сожалению, да. Примерно с 2020 года на должности в генеральном штабе назначались лишь его ставленники, большинство глобальных решений принималось им лично, вся полнота верховной власти сосредоточилась в Форте Стеллар. После войны между нами начались конфликты и трения. Например, большинство в совете проголосовало против эвакуации периферии и коллапса пространства, которое мы называем «Обитаемой Галактикой», до границ скопления Центральных Миров. Кризис ситуации нарастает, и вскоре союз Свободных Колоний сохранится лишь на бумаге. Большинство планет сейчас формирует собственные космические флоты, – только так мы можем сохранить полученную независимость и не допустить диктатуры, исходящей из системы Рори.

– Грядет гражданская война?

– Надеюсь, что мы ее не допустим, – произнес Новак.

– Вернемся к нашим вопросам, – предложил Вербицкий. – Но сначала предлагаю переместиться в более удобное для разговора место. – Он жестом пригласил Андрея к ожидающему их флайкару.

* * *

– Итак, адмирал, если позволите, я изложу свою версию событий.

– Антон Эдуардович, – мягко поправил его Вербицкий.

– Да, простите, – Андрей все еще немного терялся в обществе двух легендарных личностей. – Постараюсь объяснять сжато. Я специализируюсь на чтении информации с искусственных нейронных носителей. Пропуская через свой рассудок память десятков модулей «Одиночка», различных годов выпуска и модификаций, я стал невольным участником сотен боев. Впервые мне доверили сбор данных еще в период войны. Мне тогда было пятнадцать лет. Как вы понимаете, воспитание, полученное мной в подземных убежищах Форта, предполагало слепую ненависть к противнику. Информация, которую мне удавалось извлечь из нейросетевых модулей вражеских «ИИ», имела в ту пору актуальный, оперативный характер, – в первую очередь в лаборатории попадали кристалломодули, доставленные с мест последних сражений. Среди адских картин техногенных битв мне и другим подросткам, работавшим на Управление разведки, удавалось локализовывать данные, касающиеся дислокации, численности, качественного состава подразделений противника, базирующихся в различных секторах пространства…