Последний рубеж

…

Тихо, сдавленно пискнул предупреждающий сигнал.

Накопители энергии зарядили генератор гиперсферных частот. Кибернетическая система "Фантома" докладывала, что можно начинать сеанс связи.

Шайгалов ввел координаты Форта Стеллар, и застыл в ожидании.

Сейчас вызов, адресованный непосредственно командующему флота Свободных Колоний через локальный пробой метрики пространства ушел в аномалию космоса, чтобы спустя несколько секунд реального времени попасть на приемопередающие устройства стационарной станции ГЧ системы Рори.

* * *

Адмирал Воронцов только что закончил утреннее совещание в штабе флота и сейчас стоял у панорамного окна конференц-зала, откуда открывался вид на панораму Луны Стеллар.

Глядя на сложный рукотворный рельеф спутника планеты Рори, он находил его привычным и приятным для взгляда.

Призраки войны, которую Воронцов прошел от начала до конца, не отпускали даже теперь. Парадокс, но в первые дни после капитуляции Альянса он испытывал странное, гложущее чувство вселенской пустоты, будто мир, за который он так отчаянно дрался, жертвуя порой самым дорогим, что только было в жизни, опустел, поблек, из него исчез тот смысловой стержень, на котором зиждилась его воля.

Жестокое время, не терпящее полумер, внезапно стало прошлым, исчез глобальный противник, победа над которым очень часто казалась недостижимой.

Все изменилось, но не вдруг, не в один день, как показалось адмиралу.

Обитаемая Галактика, в которой теперь царил флот Свободных Колоний, оказывается, многие годы жила своей жизнью. Конечно, война в той или иной степени коснулась всех планет без исключения, но даже колонии, принявшие на себя первый сокрушительный удар Альянса, за последующие десятилетия противостояния не только сумели восстановить разрушенное, создать мощные промышленные базы, – родилось и выросло новое поколение людей, для которых война не являлась шоком, она воспринималась с раннего детства как нечто объективное, само собой разумеющееся, существующее в данности.

Дети войны.

Сейчас они повзрослели, постепенно замещая "старую гвардию". Молодые, напористые, иногда чересчур циничные…

Адмирал все более ощущал, что независимые миры начинают рассыпаться, как горошины из рваного мешка. Незыблемым оставался лишь союз Центральных Планет, – колоний, что приняли первый удар Альянса, выдержали его, сгорая в пламени орбитальных бомбардировок, а затем, почти на исходе ресурсов, сил, рассудка бойцов, сумели отшвырнуть пожарище чудовищного противостояния от центра к периферии, где с каждым месяцем войны вторично открывались все новые и новые планетные цивилизации, "потерянные" в эпоху Великого Исхода.

Война накатывалась на них как огненный вал, одни попадали под власть Альянса, иные удерживались силами флота Свободных Колоний, – так в космическом пространстве начали формироваться фронты.

Теперь, когда все в прошлом, часть планет закрыта на бессрочный карантин из-за обилия на их поверхности автономной боевой техники, иные уже не пригодны для жизни, из-за адского накала техногенных схваток, превративших их поверхность в пустыню, но большинство систем не только уцелело в этой бойне, но и сумело развиться благодаря войне, которая явилась мощнейшим стимулятором роста, дала толчок развитию промышленности, высоких технологий, изучению и успешному освоению внутрисистемных пространств отдельных звездных систем.  

Все это открылось взгляду адмирала, когда внезапно после последней атаки на Солнечную систему внезапно пришла победа, Альянс капитулировал, и следующим утром Воронцов как будто очнулся в иной реальности.

Вместо пяти установивших контакт друг с другом колоний, теперь термин "Обитаемая Галактика" включал в себя почти сотню освоенных систем. Как показала практика первых послевоенных месяцев, Флот Колоний не мог эффективно контролировать пространство освоенного космоса, да и большинство планетных цивилизаций не желало военного присутствия победителей.

Адмирал, наделенный всей полнотой власти, вдруг понял, что исчезла угроза, объединявшая миры, а новое поколение, выросшее в условиях войны, жаждет свободы, и не желает терпеть какой-либо власти кроме той, что сформирована ими самими.

Воронцов мог вновь объединить миры, но не решился действовать силовыми мерами, понимая, что подобная попытка станет началом гражданской войны. Обилие боевой техники, множество демобилизованных ветеранов, вернувшихся к себе на родину, ориентированная на войну промышленность, идеология независимости колоний, – все это вместе взятое обернулось против адмирала, требуя от него качеств политика, но не полководца.