Любовь в эфире, Стр. 26

Не тронутое косметикой лицо выглядело юным и свежим. Кэй в последний раз пригладила длинные вьющиеся волосы, поправила ленту и щедро накрасила губы алой помадой. Так, хорошо. Кэй чувствовала себя готовой к большому представлению.

Салливан возвышался на импровизированной сцене в дальнем конце зала, известного всем в Денвере под названием “Биг Мак”. Наверху покачивалось огромное шелковое полотнище с эмблемой “Кью-Г02”.

Уорд, деловито перебиравший разложенную на длинном стеле груду старых пластинок, и не заметил, что Кэй поднялась на сцену и украдкой наблюдает за ним.

Одетый тоже по моде пятидесятых, Салливан был не похож на себя, но все равно от него было невозможно отвести глаз. “А впрочем, — подумала Кэй, — костюм не имеет значения. Просто он мужчина, мужчина до кончиков ногтей. Эту животную грацию и красоту никакой одеждой не скроешь”. Салливан поднял голову и, увидев наконец Кэй, расплылся в улыбке. Ощутив внезапно робость и смущение, словно школьница, впервые попавшая на дискотеку, она нервно затеребила свитер.

— Вот это да, Кэй! Да вам не дашь больше шестнадцати, ну семнадцати от силы.

— Да и вы нынче молодцом, Салливан, — улыбнулась она в ответ.

Он засмеялся и подвел Кэй к микрофону, установленному посреди сцены.

— Эта штуковина еще не включена, так что, может, прорепетируем немного? — А разве от нас ожидают чего-нибудь особенного?

— Да в общем-то нет. — Салливан улыбнулся и закурил сигарету. — А там, кто их знает, может, попросят нас станцевать. Ну и предполагается церемония коронования. — Салливан закатил глаза.

— Надеюсь, выдержим. — Кэй покачала головой.

— Да, разумеется, но видите ли они собираются… Ладно, не имеет значения.

Вскоре веселье уже шло полным ходом. Пары всех возрастов бодро отплясывали в зале. Салливан и Кэй крутили пластинки давних времен и, перебрасываясь, к восторгу публики, шуточками, сами покачивались в такт музыке.

— А теперь, — схватил микрофон Салливан, — знаменитый хит всех времен. Не забыли “Тюремный рок” Кинга? Ну разумеется, помните. Танцуют все! Ну как, Кэй, — спросил он, не отрываясь от микрофона, — покажем класс?

— С удовольствием.

— Ну что ж, начали! Салливан поставил пластинку и, подав руку Кэй, спрыгнул со сцены. Он крутанул ее и одним взглядом оценил длинные, стройные ноги, мелькнувшие из-под широкой юбки. Кэй тряхнула головой, пышные волосы рассыпались по плечам, и, увлеченные ритмом, они принялись отплясывать.

Пластинка закончилась.

— Все в порядке? — прошептал Салливан, отбрасывая гриву волос, падавшую Кэй на лоб.

Тяжело дыша на его груди, она лишь кивнула. Сердце Сала бешено колотилось прямо под ее ухом. Кэй подняла голову и облизала пересохшие губы.

Примерно час спустя Салливан, прикрыв рукой микрофон, проговорил извиняющимся тоном:

— Боюсь, номер придется повторить.

— Ну что ж, если вы способны, то я тем более. — Кэй вызывающе посмотрела на него.

Пропустив это замечание мимо ушей, Салливан обратился к залу:

— Меняем пластинку. Это будет мелодия медленная и романтическая, так что выбирайте девушку своей мечты, а все остальное за музыкой.

Поплыли звуки популярнейшей в свое время песни Розмари Клуни “Привет, малыш”, и Салливан вновь повел Кэй в центр просторного зала.

Он бережно положил руку ей на талию, Кэй закинула руку ему на шею. Яркий свет сменился мягким мерцанием, утихли смех и разговоры, и пары, прижавшись щека к щеке, медленно поплыли в лирическом танго.

Салливан и Кэй молча смотрели друг другу в глаза. Кэй почувствовала, как напрягается у нее на талии рука Салливана, словно зовущая ее к себе поближе. Вот и вторая его рука легла на талию, и Кэй с коротким вздохом приникла к груди Сала. Ей стоило больших усилий не прижаться к его губам, не забыться в сладком поцелуе.

Молясь про себя, чтобы мелодия эта звучала вечно, Кэй скользнула ладонью в вырез его рубахи. Хотелось, о, так хотелось зарыться в эти соблазнительно курчавые жесткие волосы, покрывающие его грудь. Но пластинка оборвалась, зажегся полный свет, и они отстранились друг от друга.

— Спасибо, — пробормотал Салливан, Кэй лишь кивнула.

Незадолго до полуночи на сцену поднялся президент общества. Поблагодарив всех присутствующих и заверив, что собранные средства пойдут на благое дело, он объявил, что сейчас начнется церемония коронации короля и королевы.

Появились какие-то люди, и, к радостному смущению Кэй, на голову ей водрузили хрустальную тиару, с которой ниспадала короткая мантия из алого шелка. Преподнося ей дюжину алых роз, президент — высокий, сухощавый мужчина — наклонился и чмокнул Кэй в щеку.