В объятиях заката

Он взглянул на нее, не скрывая удивления. Она как раз кормила в эту минуту Ли — и он заметил, что с того утра она начала прикрывать свои плечи и грудь, а также тельце ребенка фланелевым одеялом. Росс был рад, что в ней проснулась наконец хоть какая-то стыдливость, но в то же время не мог прогнать навязчивое видение — Лидия, устраивающая головку его сына на молочно-белых холмах гладкой плоти.

— А вы подумали, что скажут люди, если мы останемся здесь вдвоем? — спросил он с плохо скрытой досадой.

— Они, наверное, скажут, что с вашей стороны было весьма разумно укрыться здесь от дождя, — парировала она.

Погода далеко не лучшим образом отражалась и на ее настроении — и уж тем более его упрямство. Он что, воображает, будто, приглашая его внутрь фургона, она пытается завлечь его к себе в постель? Близость с мужчиной — это то, чего она желала бы меньше всего на свете.

— Нет, я не могу спать здесь с… с вами. — Он приподнял занавесь. — Утром увидимся.

Росс залез под фургон, завернулся в одеяло и кусок парусины. Под фургоном было сыро и холодно, но он чувствовал себя здесь почти уютно — здесь не было места тому жаркому, лихорадящему мозг ощущению, которое преследовало его все эти дни.

Когда Росс около полудня вернулся к стоянке, вид у него был хмурый, он с ног до головы был забрызган грязью. Дождь лил как из ведра. Они с Норвудом, Симсом и Грейсоном только что ездили к реке — поговорить с паромщиком, ведавшим переправой. Как и предсказывал Росс, тот не захотел и слышать о том, чтобы попробовать переправиться через реку в такой дождь и ветер. Пытаться перевезти двадцать фургонов с лошадьми, детей и женщин через сильное течение было бы чистым безумием.

— Он сказал, что придется ждать, пока ливень утихнет, — сказал Росс и скорчил гримасу, отхлебнув оставленный для него Лидией холодный кофе.

— Вы не голодны?

Он пожал плечами. Лицо его потемнело от жесткой щетины. В это утро он опять не брился.

— Может, чего и съел бы.

Она протянула ему свернутую льняную салфетку, в которой оказались бекон и лепешки.

— Ma посылает ребят в город — может, они смогут купить там каких-нибудь консервов. Подумайте, может, Ли что-нибудь нужно?

Лидия покачала головой, прикидывая, как много нужно бы купить для нее самой. Например, нижнюю рубашку. Будь у нее нижняя рубашка, ее можно было бы проложить мягкой тканью — и тогда, если из груди вдруг опять потечет, ей не придется прятаться от мистера Коулмэна и остальных, боясь, что два темных пятна на лифе платья станут видны.

— Нет, наши женщины подарили ему много всего. Так что, пока не подрастет, у него всего вдоволь.

Росс с удовольствием бы сам наведался в город, но пока не осмеливался. Даже когда они разговаривали с паромщиком, он из осторожности отворачивал свое поросшее щетиной лицо. Хотя минуло уже три года, но все-таки…

Послеполуденные часы ползли медленно. Ли спал, хотя Лидия спела ему песенку, пощекотала животик — словом, сделала все, чтобы его разбудить. Ей было скучно сидеть одной в фургоне — ни мужа, ни детей постарше, с которыми можно было бы поговорить. Другие женщины нашли, чем занять время — отдыхали, чинили одежду или обсуждали с родными их будущее пристанище в Техасе или на Дальнем Западе. Росс ушел посмотреть лошадей, и Лидия осталась совсем одна.

Уже почти стемнело, когда снаружи кто-то позвал ее. Это оказались Люк с Буббой. Встав на четвереньки, она откинула входной полог, всматриваясь в сумерки, и, увидев мальчишек, расхохоталась. С полей их шляп лилась вода, струйками стекая по непромокаемым курткам. Но на мокрых физиономиях светилась обычная жизнерадостность. Она подумала, какой увлекательной, должно быть, была для них прогулка в такой большой город, как Мемфис, и какую обильную дала она им пищу для рассказов на многие последующие дни.

— Мы угрохали все деньги, которые Росс нам дал. Зато вот — груши, персики и даже копченая колбаса! — отрапортовал Бубба, доставая все перечисленное из седельной сумки и передавая Лидии.

— От запаха этой колбасы у нас всю дорогу текли слюнки, — засмеялся Люк.

— А себе-то купили?

Взгляд, брошенный Буббой на Люка, выражал пламенное желание немедленно его уничтожить.

— Да нет.

Признание Буббы заставило Лидию устыдиться собственного вопроса. Такую роскошь, как колбаса, Лэнгстоны, конечно, не могли себе позволить. Они с мамой иногда помогали разделывать свиней, работая целый день за кольцо колбасы и фунт бекона. Сама Лидия имела слабое представление о деньгах и о том, сколько, например, может стоить колбаса или что-нибудь в этом роде.