Песня сирены

Я подошла к нему и взяла за локоть.

— Отпусти меня! — попросила я. — Разве ты не понимаешь, чем это чревато для тебя? Ведь моя родня не допустит, чтобы меня похитили таким вот образом.

— Дорогая моя Карлотта, — сказал он. — Можно я буду называть тебя так? Карлотта, дорогая, тебя никто не найдет. Ты рано утром покинула гостиницу, села на лошадь и должна была проехать мили полторы по дороге, чтобы встретиться со своими слугами. В такую рань на дороге никого не было, и на тебя напал разбойник. Ты пыталась сопротивляться, но он убил тебя, а труп спрятал в лесу. Не правда ли, достаточно правдоподобное объяснение твоего исчезновения? Ему поверить гораздо легче, чем россказням о том, будто бы тебя захватила банда головорезов, которые почему-то решили не убивать тебя.

— Тебе нравится шутить в таком духе?

— Мне нравится быть с тобой. Он крепко обнял меня, и я почувствовала себя совсем беззащитной.

— Как я понимаю, таким способом ты хочешь показать свою силу?

— Этого не требуется. Зачем доказывать очевидное?.. Просто я хочу тебя.

— Мне жаль, но я не могу ответить взаимностью.

— Уверяю тебя, ты изменишь свое мнение обо мне.

— Значит, ты сохранил мне жизнь ради этого?

— А почему бы и нет? Это достаточно веский ДОВОД.

— Ты… порочный тип!

— Но ведь и ты, Карлотта, отнюдь не монахиня…

— Ты про меня что-то знаешь?..

— Ты удивишься: я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.

— Но если тебе известно, из какой я семьи, то, надеюсь, ты понимаешь, что моя родня не потерпит такого обращения со мной?

— Я мог бы овладеть тобой… прямо сейчас. Ты напрасно ищешь возможности спастись от меня. Хочешь — кричи. Кому до тебя дело? Ты в ловушке, милая Карлотта, в полной моей власти. Тебе остается только подчиниться мне, и это избавит тебя от лишних неприятностей.

Я вырвалась из его рук, подбежала к двери и стала барабанить по ней кулаками.

— А вот это уж совсем ни к чему, — сказал Хессенфилд. — Кто в этом доме поспешит тебе на помощь? Сбереги свои силы для другого применения.

Он взял меня за плечо и повел назад в комнату.

— Ты неотразима! — сказал он. — Этой ночью мы будем любить друг друга. Я мечтал об этом с того момента, как увидел тебя. Ты так притягательна, Карлотта, ты создана для любви!

— Ты говоришь о любви? — возмутилась я, — Мне кажется, ты не имеешь никакого понятия о ней. Для тебя любовь означает похоть, разве не так? Ты хозяин положения, и у тебя есть желание меня изнасиловать, жалкий ты джентльмен! Уверена, что ты в этом знаешь толк. Это очень просто — найти беззащитную женщину, которая не может за себя постоять. Как благородно с твоей стороны! Я ненавижу тебя… Филд… Хессенфилд… или как там еще тебя зовут! У тебя нет даже мужества назваться собственным именем, и ты прикрываешься чужим. И уж если я выберусь отсюда, то я тебя не забуду!

— Я на это надеюсь. Ты будешь помнить меня всю жизнь.

— Возможно, что у тебя это и получится, но я буду вспоминать тебя с отвращением!

— Ну, так уж и с отвращением, — возразил он. — А может, совсем с другим чувством?..

Хессенфилд обнял меня за плечи, и на этот раз я ощутила нежность в его прикосновении. Он усадил меня на стул, опустился передо мной на колени, взял мои руки в свои и улыбнулся. В его глазах играли золотистые лучики. Он снова напомнил мне Бо.

Он поцеловал мне руки, точно так же, как это делал Бо, и сказал:

— Карлотта, ты не была счастливой, я изменю твою жизнь.

Я попыталась освободить руки.

— Что ты знаешь обо мне?! — воскликнула я.

— Знаю, и немало, — ответил он. — Я знаком с Бомонтом Гранвилем!

Я закрыла глаза. Все происходящее казалось мне чем-то нереальным. Если бы он взял меня силой, безжалостно и грубо, я посчитала бы это естественным исходом нашей встречи. Во всяком случае, я была готова к этому. Но он заговорил о Бо, и это меня расстроило.

— Он был другом моего отца, — объяснил он, — и бывал у нас в доме. Я чем-то нравился ему, и мы с ним иногда беседовали.

— Он говорил обо мне?

— Он рассказывал о всех своих женщинах. Да, у него их было много: женщины стали неотъемлемой частью его жизни, как только ему исполнилось четырнадцать лет. Он был очень откровенен со мной и как-то пообещал заняться моим воспитанием. Думаю, тебе не нужно объяснять, что он имел в виду?

— Я не хочу больше слышать об этом…