Потерянный среди домов

В общем и целом, я неплохо провел время за обедом, ребята рассуждали о девушках, о Боге и о Мэтью Арнольде, все скопом. А потом мы сделали это – когда все отправляются пить кофе и чай дальше по коридору. Несколько формально и старомодно, но я это оценил. И подумал про себя: парень, когда я попаду сюда, я буду совершенно счастлив. Мне нравилось само ощущение этого места. Это было словно ты оказался в доме Бога, где знаешь, как себя вести.

В конце концов мы вернулись в комнату Харпера. Мы сидели и слушали стерео, когда вошел тот парень с богословского факультета. Он принялся скручивать косяк.

– Ну, я не знаю, – сказал Харпер, вроде как хмурясь.

– Эй, – сказал я. – Я большой мальчик.

Так что мы раскурили большой косяк. В первый раз за всю жизнь. Дым плавал по комнате и пах, словно сено. Если сказать вам правду, ничего не случилось. Я хочу сказать, мы выкурили весь косяк, пока он не начал обжигать пальцы, а потом я откинулся назад, другие двое смотрели на меня довольно спокойно, так что я неохотно заговорил.

– Предполагается, что я должен что-нибудь почувствовать? – спросил я.

На что студент – богослов рассмеялся. Но они мало чти могли сказать.

Так что я стал смотреть на пламя свечи и ждать, чтобы что-то случилось. Но ничего не происходило. И поскольку казалось, что никто не собирается ничего говорить, черт побери, и не собирается вставать и, черт побери, что-нибудь делать, я растянулся на стуле, голова кружилась со скоростью две сотни миль в минуту, и потер глаза. Когда трешь глаза, начинают возникать определенные, довольно дикие, геометрические фигуры, как будто взрывающиеся треугольники и пятиугольники, выходящие из других пятиугольников, и я подумал про себя, парень, нужна камера, чтобы транслировать все это дело на экран, потому что другим способом я буду не в состоянии описать это кому бы то ни было. Я уже собирался это прокомментировать, когда принялся думать кое о чем еще. Проблема заключалась не в том, о чем я думал, а в том, что это всегда кончалось чем-то вроде облома, как будто приземлился не на ту ногу. Кажется, я думал о нашем летнем коттедже. О Сэнди Хантер, шагающей по улице в первый день, когда мы ехали через Хантсвилль, о той хорошенькой девушке на обочине, ее светлые волосы слегка треплет ветром. А потом я начал скучать по всему этому, как скучал по тому моменту, когда я, мама и Харпер ехали через город, будто это ушло навсегда, будто у меня никогда больше этого не будет. И это причиняло мне такую боль, я хочу сказать, я чувствовал ее, как внезапную слабость в животе. Против своей воли я даже издал стон.

– Что такое? – спросил Харпер.

– Ничего, – ответил я и стал думать о другом. Но о чем бы я ни думал в тот вечер, все мне причиняло боль, поэтому через некоторое время я выпрямился и сел в этой комнате, полной хреновых зомби, и сказал: – Мне пора.

Раздался вроде как каменный смех. Я поднялся, что заняло у меня кучу времени, и подошел к двери, на что ушло целое лето и еще половина.

Харпер проводил меня вниз по лестнице до главной двери. Мы пожали руки, что было немножко мрачно, но казалось правильным. А потом я вышел в ночь, звезды сияли у меня над головой очень ярко. Я двинулся по аллее Философов. Просто шел и шел, у меня ужасно болело сердце, я был так несчастлив, что едва мог дышать. Все казалось таким грустным, все, что я совершил в жизни, катилось к чертям, я просто чувствовал, что я – крошечная, ничтожная мышь в большом холодном доме.

Я вышел на Блур-стрит и направился на запад, мимо высоких стен стадиона Варсити, университетские ребята двигались мне навстречу, шумные, устрашающие и исключительно бесчувственные. Я надеялся, что мне попадется какая-нибудь хорошенькая девушка, что она посмотрит мне в глаза и увидит все то прекрасное, что во мне есть, она будет просто знать. И она заберет меня в лесной коттедж, в маленький деревянный коттедж с каменным камином, где живет со своим отцом. Я войду внутрь, почувствую, как горят в камине дрова, сяду у огня и окажусь в тепле и безопасности навсегда и навеки.

Вместо этого я неожиданно осознал, что умираю от голода. Как будто не ел, черт возьми, несколько дней. Я был такой голодный, так отчаянно хотел гамбургер, что сердце аж подпрыгнуло от восторга, когда я понял, что у меня достаточно денег, чтобы его купить. Я заторопился через улицу к Харви. Передо мной оказался парень в бейсбольной куртке. С ним была его девушка. По виду парикмахерша. Волосы с начесом, пушистый голубой свитер. С такой отлично покататься, когда она завернет джинсы до лодыжек, но вряд ли захочется, чтобы она написала за тебя юридический реферат. В любом случае я, черт побери, был слишком голоден, чтобы ждать своей очереди, и поэтому просунулся через плечо этого парня, как раз когда он подошел к кассе.