Море, море

Я думал было оставить эти крики без внимания, но потом решил, что не стоит, хотя опасаться появления Бена было еще рано. И вернулся на лужайку, балансируя тарелкой и бокалом.

Титус и Хартли стояли у задней двери, и на лице ее было смятенное испуганное выражение, так хорошо мне знакомое.

Титус сказал:

— Вы знаете, Мэри говорит, ей пора домой. Я ей сказал, что времени вагон, но она хочет ехать сейчас, ничего?

Хартли спросила:

— Пожалуйста, можно подать машину немедленно? — Прозвучало это жестко, почти гневно.

Титус пояснил:

— Я из той двери выглянул — машины нигде не видно, а она беспокоится.

— Беспокоиться нечего, — сказал я и вместе с ними вошел в кухню. — Может быть, все-таки поужинаем?

— Я не могу ждать, — сказала Хартли.

Короткий срок, отпущенный ей на Титуса, кончился, и жестокое, поработившее ее время, где властвовал муж, заставило ее забыть даже про Титуса. Опять вступил в свои права панический страх. Как я ненавидел этот свирепый, почти неумолимый страх, написанный на ее лице. Он делал ее безобразной. В лесу, когда она поцеловала мою руку, она была прекрасна.

Титус сказал:

— Ну давайте, где же машина, ей надо ехать домой. Титус, видимо, забыл, что его задача — удержать ее в Шрафф-Энде. А скорее просто заразился ее страхом. Я обрисовал ему положение слишком тактично, слишком туманно. Я высказал ему не все мои соображения, отчасти потому, что не был уверен, как он их воспримет. Я сказал, что, по-моему, Хартли захочет у меня остаться и ему надо только помочь мне уговорить ее. Но теперь я понял, что следовало выразиться яснее.

— Никуда не нужно ехать, — сказал я.

— Я и так пробыла дольше, чем собиралась, — сказала Хартли. — Он сказал, что вернется в полдесятого, но может вернуться и раньше. Так что, пожалуйста, мне надо ехать сейчас, сию же минуту.

— Никуда ехать не нужно. Я послал Опиана с запиской, сказать, что ты здесь с Титусом, так что он не будет беспокоиться, он придет сюда. А потом мы вас всех отвезем обратно.

Титус свистнул. Он сразу оценил чудовищность того, что я сделал.

До Хартли смысл дошел не сразу.

— Значит, ты… ты ему сказал… нарочно сказал… ох, какой же ты злодей, какой дурак… ты не знаешь, не знаешь… — Слезы отчаяния и ярости навернулись ей на глаза, лицо пылало.

— Хартли, — сказал я, продолжая играть свою роль, однако же вполне искренне, — не бойся ты его так! Осточертело мне твое отношение к этому мерзавцу. Почему тебе кажется, что ты все время должна ему лгать? Почему тебе нельзя побыть здесь с Титусом, это же вполне естественно, и ничего предосудительного тут нет. Титус поглядел на Хартли участливо, а на меня лукаво:

— Вы и его сюда пригласили? Ну и ну! — и добавил: — Письма-то он, конечно, еще не видел, ведь его еще нет дома.

Хартли, бросив взгляд на часы, тоже это сообразила:

— Да, да, нельзя, чтобы он увидел письмо. Если поехать сейчас, мы еще успеем его перехватить. Тогда все обойдется. Лишь бы он не увидел письмо. Скорее давайте машину, скорее!

Я сказал нарочито спокойно:

— Мне очень жаль, но машины здесь нет. Она в гараже отеля «Ворон», у нее с мотором какие-то неполадки.

— А когда вернется? — спросил Титус.

— Не знаю. Скоро, наверно.

— Можно им позвонить?

— У меня нет телефона. Хартли вскрикнула:

— Я пойду, пойду, если бегом, я еще поспею!

— Я могу сбегать, — сказал Титус.

— Нет, — оборвал я его свирепо. — Хартли, сядь и перестань психовать. Машина будет здесь с минуты на минуту. Но послушай. Я не хочу, чтобы ты возвращалась к нему, в его дом. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной и с Титусом. — Я сделал Титусу знак глазами. У меня было такое ощущение, словно я по капле вливаю ей в голову разум.

Хартли села на стул. Она переводила взгляд с меня на Титуса, как испуганное животное. Я сел рядом с ней. Она дрожала, и я заметил, что сквозь ужас в ее глазах забрезжило понимание. Внезапно в воздухе повеяло решительной схваткой.

Титус сказал:

— Она хочет домой. И я с ней пойду. Я так решил. Я сказал, все еще стараясь протянуть время:

— Нет, нет, оставайтесь оба здесь. Хартли, милая, он будет знать, где ты, он не подумает, что ты утонула. Пусть приходит сюда, повидает Титуса здесь. Титус здесь живет. Титус, ведь тебе на самом-то деле не хочется туда идти?

Титус, явно расстроенный, повторил:

— Она хочет домой. Она не хочет, чтобы он увидел письмо. Время еще есть. Я мог бы добежать туда за двадцать минут. Ведь это сразу за деревней?