Фавориты Фортуны

Так и произошло. Примерно за час до заката Митилена прекратила борьбу, оставив тридцать тысяч убитых на поле боя, в большинстве стариков и детей. Безжалостно верный слову, Лукулл казнил всех женщин с Лесбоса, что околачивались в римском лагере. Но в то же время он позволил женщинам Митилены забрать с поля боя своих мертвых, чтобы похоронить их, как положено.

* * *

Цезарь потом узнал, что понадобился целый месяц, чтобы ликвидировать последствия сражения, и это оказалось труднее, чем подготовиться к самому сражению. Его когорта, с которой он теперь не расставался, решила, что молодой Цезарь проявил себя достойным учеником Гая Мария. Конечно, Цезарь не собирался рассказывать им о том, что покровительство Гая Мария в конце концов проявилось в форме навязанного юноше фламината. Фимбрийцы сходились на том, что командовать ими должен Цезарь. За несколько дней до церемонии, на которой Лукулл и губернатор Терм должны были награждать тех, кто отличился в бою, центурион Марк Силий пришел к Лукуллу и Терму и официально заявил, что Цезарь лично спас ему жизнь в бою, а потом удерживал позицию до конца сражения. Он также поклялся, что именно Цезарь спас когорту от неминуемой гибели.

— Будь это полный легион, ты получил бы венец из трав, — сказал Терм, надевая венок из дубовых листьев на крупную златокудрую голову Цезаря, раздвинув для этого концы венка. — Но поскольку это была лишь когорта, самое большее, что Рим может сделать, это дать тебе corona civica.

Помолчав немного, он продолжил:

— Ты понимаешь, Гай Юлий, что по новым законам Республики награждение гражданским венком автоматически вводит тебя в Сенат и дает тебе право на другие отличия. Определенно можно подумать, это Юпитер Наилучший Величайший решил, что ты необходим ему в Сенате! Место, которое ты потерял, перестав быть фламином Юпитера, теперь возвращено тебе.

Цезарь оказался единственным участником битвы при Митилене, которого отличили таким образом, а его когорте дали фалеры, чтобы украсить ими знамя когорты. Марк Силий был награжден полным набором из девяти золотых фалер, которые он с гордостью прикрепил на грудь своей кожаной кирасы. У него уже имелось девять серебряных фалер (теперь они сияли на спине его кирасы), пять широких серебряных armillae — браслета, и два золотых ожерелья, свисавших на грудь с плеча.

— Я отдаю должное Сулле, — сказал Силий Цезарю, когда они стояли рядом на трибуне среди других награжденных солдат, пока армия салютовала им. — Он может отказать нам в праве вернуться домой, но он поступил справедливо и не отнял у нас наград. — Он с восхищением посмотрел на венок Цезаря. — А ты настоящий солдат, смазливый ребенок, — добавил он. — Я никогда не видел лучшего.

И это, сказал себе Цезарь потом, значительно более ценная похвала, нежели все те банальности и поздравления, которые Лукулл, Терм и легаты обрушили на него во время пиршества, данного в его честь. Габиний, Октавий, Липп и Руф очень радовались за него; оба Лентула отнеслись к случившемуся спокойно. А вот Бибул, который вообще-то не был трусом, но не заслужил ничего, потому что в течение всего боя выполнял обычную работу курьера, сдержаться не мог.

— Я так и знал, — с горечью проговорил он. — Ты не сделал ничего такого, чего не сделал бы каждый из нас, если бы нам посчастливилось попасть в такую ситуацию. Но тебе, Цезарь, выпала удача. Во всем, во всем тебе везет.

Цезарь весело рассмеялся, потрепав Бибула по подбородку. Это вошло у него в привычку. Но Габиний возразил:

— Это значит отрицать доблесть, проявленную в бою. Цезарь пристыдил всех нас уже тем, что столько сделал за минувшую зиму. Да, он пристыдил каждого из нас на поле битвы, сражаясь лучше нас! Удача? Ты, узколобый, завистливый дурак, удача ничего общего с этим не имеет!

— Габиний, ты не должен поддаваться ему, — сказал Цезарь, который мог позволить себе быть снисходительным. Он знал, что это доведет Бибула до слез. — Элемент удачи всегда присутствует. Особой удачи! Это знак благосклонности Фортуны, поэтому такая удача сопутствует людям, чьи качества превосходят качества других. Например, Сулле. Он первый имеет право сказать так о себе. Но подождите и увидите! Удача Цезаря еще войдет в поговорку.

— А удачи Бибула не будет, — сказал Габиний спокойнее.

— Может быть, — сказал Цезарь.

Тон его говорил о том, что это его не интересует. Он не собирался продолжать разговор о каком-то Бибуле.